Пальцы сами собой сжались в кулаки.

— Какая же ты гнида…

— Я архидемон, смертный. Не игрушка неба, не ангел, добрый, любящий людей. Коль не по нраву предложенье, что ж, можешь просто бросить всё, убраться без затей.

Очень захотелось ударить по птице чем-нибудь убойным, но это не поможет детям, у них и так уже ласты заворачиваются.

— Что я должен делать?

— Возьми сосуд, его наполни кровью и близнецов ей напои. Все тело отзовется болью, ты муки ради ближнего прими. Готов?

— Готов.

— Тогда вперёд, спеши, не медли, уж каждый на счету остался миг.

Я, точно ужаленный, подскочил к вещам и, разбрасывая их, выудил глубокую глиняную миску.

— Пойдет?

— Вполне.

Дальше — дело техники. Нож сам-собой оказался в правой руке, левую — заголил до локтя и вытянул над миской.

— Ну, как там говорят? Делай вдоль, да?

С этими словами я резанул, стиснув зубы от боли. Кровь щедро полилась в миску, вот только клятая регенерация на этот раз мешала — рана исцелялась с фантастической скоростью.

— Проклятье, — я взвыл, режа руку второй раз, — а можно как-нибудь отключить исцеление?

— Терпи, коль живыми жаждешь ты увидеть их… Режь себя сей же миг!

— Ну спасибо, советничек хренов.

С третьего раза наконец-то я наконец-то наполнил миску до половины и понёс её к корчащимся близнецам. Те уже не кричали и почти не дергались. Да и фактически не жили.

— Открой им рты и алой влагой жизни ты пресохшие колодцы напои.

— Поэт недоделанный, — буркнул я, но послушно разжал зубы Морвин ножом и влил в её рот изрядную порцию крови. Остаток же отправился в желудок Илэра.