Чайка, смотревший на него из полутьмы, подумал, что третий жрец ягуара был уже почти белым от страха. «Эк его прижало, — подумал он без сожаления, — ничего, будет знать сволочь, как готовить другим реинкарнацию раньше времени».

Федор еще не решил, оставит ли он Итао жизнь после такой подлости, отложив это решение до окончания успешного побега. Слабый шанс у Итао был только в том случае, если все пройдет гладко и с его помощью. А если что-то пойдет не так, то раздумывать долго Чайка не будет. Итао заслужил свою смерть.

— Хорошо, — произнес Федор и уточнил еще раз: — Твоих гребцов шестеро?

Итао кивнул.

— Нас тоже шестеро, — подвел итог Федор, — теперь. Они носят специальные одежды по случаю обряда?

Итао снова кивнул.

— Ясно, — Федор узнал все, что хотел, и повернулся к своим людям, — тогда аккуратнее с гребцами. Надо кончить их тихо, без шума и, главное, не повредить одежду. Нам самим надо будет в нее облачиться. Будем изображать его гребцов.

Бойцы кивнули с пониманием, и только один Леха с сомнением. Он отвел Федора на пару шагов и заговорил по-русски.

— Это все хорошо, — проговорил он, — все ясно. Только, брат Федор, ты забыл, что у нас с тобой бороды отросли уже, как у… Деда Мороза. Если нас в таком виде узреют сотни крестьян, — спалимся мгновенно. Тебе же наш… учитель много раз говорил, что у местных нет бороды.

— Это ты верно подметил, — погрустнел Федор и перевел суть вопроса Итао, опустив про Деда Мороза.

— Мои гребцы на время обряда надевают длинные балахоны, — неожиданно объявил жрец, — с накидками, скрывающими лицо и шею. Так требует обряд. Дух Питао-Кособи не должен видеть их лица, только мое.

— Это нам подходит, — с облегчением вздохнул Федор, — пошли. Порадуем твоего Питао-Кособи.

Через пять минут они были на освещенном месте. Со стороны подземного хода дверей здесь действительно не оказалось. Только небольшая и аккуратная щель в стене, сквозь которую мог протиснуться один человек. Первым туда вошел Ганнор, погасив перед этим факел. Затем Ларин и остальные финикийцы. Итао появился в своей «гримерной» предпоследним. Его почти втолкнул Федор.

Это оказался небольшой квадратный зал, примерно пять на пять метров, где располагалось некое подобие массивного шкафа с бело-золотыми одеждами и скамья, обитая дорогой тканью. Имелось здесь даже медное зеркало, начищенное до глянцевого состояния. На стенах висели два аккуратных светильника, наполненных каким-то ароматным маслом, отчего по залу разносилось приятное благоухание.

Чайка бегло осмотрелся, бросил взгляд на массивную дверь, которая казалась надежно запертой, и с удовлетворением произнес:

— Похоже, мы на месте.

И, обернувшись к застывшему в нерешительности Итао, добавил:

— Чего встал, жрец? Давай переодевайся. Не заставляй богов ждать.

Итао, с большим трудом преодолев оцепенение, подошел к шкафу и достал из него желтый балахон. Бросив странный взгляд на финикийцев, расположившихся по углам небольшого зала и с подозрением взиравших на его приготовления, сапотек стал осторожно стягивать с себя одежду. Он делал это так медленно и неохотно, что Федор не выдержал.

— Давай быстрее, учитель! — проговорил он хриплым голосом по-финикийски. — Не стесняйся. Мы голыми мужиками не интересуемся. Или тебе помочь переодеться?