На пороге стояла довольно молодая женщина в наброшенном на плечи сером пальто и матерчатых туфлях, на которых темнели мокрые пятна. Усталое лицо женщины показалось мне смутно знакомым. Я решила, что она уже приходила к нам менять книги, и я мельком видела ее в коридоре. Но сегодня был отнюдь не вторник, а наша «библиотека» работала строго по расписанию – таково было мое изначальное условие.

– Здравствуйте, – ответила я на осторожное приветствие. – Кто вам нужен? Что вам угодно?

– Я… я вообще-то не знаю… Может быть, у вас тут девушка живет… Такая… крепко сложенная…

– Даша? – догадалась я. – Вы хотели позвонить к ней? Ее фамилия Смирнова, но сейчас ее нет дома. Она на работе, на рынке. Может быть, что-нибудь ей передать?

– Да нет. Мы с ней, с… Дашей, даже не знакомы… Хотя знакомы, конечно… То есть, я опять не так выразилась. Я просто не знаю, кому сказать. Вот, прибежала, пока ребенок спит, а получается – глупость вышла. Может быть, вам?

В моих мозгах что-то смутно забрезжило. Какая-то едва ощутимая ассоциативная цепочка протянулась сквозь невнятные намеки загадочной незнакомки.

– Пройдите сюда, – решительно сказала я. – Снимите мокрые туфли и оденьте вот эти тапки. Заходите в комнату. А теперь сядьте вот здесь и скажите мне то, что собирались сказать неизвестно кому. Мое имя – Анжелика Андреевна Аполлонская. Я психолог.

– Очень хорошо! – обрадовалась женщина и улыбнулась. Улыбка у нее была удивительно хороша – свеча и родник. Она осветила и умыла лицо – в остальном простенькое и незначительное. – Меня Ксенией зовут.

– Очень приятно, – кивнула я. – Рассказывайте, Ксения.

(Я торопилась, потому что ни на мгновение не забывала о спящем где-то ребенке. Надеюсь, она не у парадной в коляске его оставила? Может быть, следовало попросить ее принести ребенка с собой? Чем бы нам помешал спящий ребенок? Или он уже большой, лет пяти, и спит дома?)

– Я от соседок слышала, у вас тут женщину убили, – сказала Ксения и секунд пять помолчала, скорбно поджав губы и выражая тем самым уважение к случившейся смерти. – В квартире, говорят, никого не было, а потом она с работы пришла, тут ее и… А я ее видела – вот что сказать хочу.

– Кого вы видели, Ксения? Где? Когда? – переспросила я.

Молодая женщина снова смутилась. По ее лицу видно было, что вообще-то она совсем не глупа, и может быть, даже получила какое-то образование. Сейчас она вполне отчетливо рефлектирует ситуацию, и ей попросту стыдно за свое нынешнее косноязычие и невозможность внятно объяснить мне какую-то очень простую, но важную с ее точки зрения вещь. «Что же ее так затюкало-то?» – невольно подумала я.

– Ксения, давайте попробуем еще раз и с начала, – предложила я. – С самого начала, понимаете? В конечном итоге так наверняка выйдет быстрее, поверьте моему профессиональному опыту, и… где, в конце концов, ваш ребенок?!

– Дома спит, в комнате, запертый, – тут же откликнулась женщина. – Если заплачет, я бабушке-соседке ключ оставила. Она хоть и старая, да слышит хорошо, и к двери подойти послушать не поленится. Он ее хорошо знает, не сильно напугается. Но вообще-то он днем крепко спит, не просыпаясь, до четырех, иногда до половины пятого даже. Ночью – хуже почему-то.

– Отлично, – выяснив все про ребенка, я немного расслабилась и откинулась в кресле. – Так. Значит, давайте сначала.

Ксения нахмурила брови и собралась с мыслями.

– Я живу в соседнем с вами доме, – начала она. – Флигель во дворе, корпус два. Квартира тоже коммунальная, только жильцов поменьше, четверо всего. Окна нашей кухни выходят как раз напротив окна комнаты, где живет эта девушка, вы ее Дашей назвали. Я не знала, и про себя ее всегда Машей звала. Видите – даже не очень ошиблась, на одну букву всего, – Ксения снова улыбнулась.

– Ах вот оно что! – воскликнула я.

Ну конечно же! Французское окно и молодая женщина с ребенком из дашкиного сериала, муж которой клеится к соседке. И разумеется, Ксения прекрасно знает Дашу. Даже лучше, чем я, потому что наверняка неоднократно наблюдала то, что Дашка делает за закрытыми дверьми своей комнаты – ложится и встает с постели, зевает, смотрится в зеркало, одевается и раздевается, плачет, ковыряет в носу. Ведь женщина, имеющая маленького ребенка, может оказаться на кухне в самое неожиданное время суток. Налить воды, подогреть детское питание, повесить что-то сушиться… Можно было легко догадаться, что для кого-то в том французском окне дашкина жизнь – это такая же немая многосерийная кинолента. Даже странно, что подобное никогда не приходило мне в голову. Видимо, оттого, что я сама совершенно не любопытна.