Понимая, что после ужина наступит очередная волна выяснения деликатных отношений, и не желая разбираться с этими проблемами, Стас поступил просто. Мощный ментальный посыл на сон свалил девчат прямо за столом. Он отнес их на второй этаж в небольшую уютную спальню и уложил на одну большую двуспальную кровать, укрыв одеялом. Сам же вышел на улицу и присел в плетеное кресло-качалку, стоявшее под старой раскидистой яблоней.

Он посмотрел себе под ноги. Земля была усыпана сухими коричневыми свернувшимися листьями. Мертвыми листьями. Но сама планета была еще жива. Это чувствовалось всем телом, всеми человеческими органами чувств, а подключив ментальные, он зримо ощутил исходящие волны тепла и энергии, много энергии, которой она готова была делиться. И он припал к этому неисчерпаемому источнику.

Теперь это был высокий берег большой полноводной реки, неспешно катившей свои темные воды к морю. Стас сидел на обрывистом утесе тридцатиметровой высоты, свесив ноги, и восторженно смотрел на открывающуюся панораму. Широкий поток реки извилистой серебряной лентой разрезал лесной массив, состоявший из сосновых и лиственных деревьев. Заходящее солнце добавляло свою палитру красок в необычайно яркий и, казалось, первозданный мир.

– Такой была Земля, когда мы понимали ее и были с ней близки.

Стас, очарованный красотой открывшейся ему картины, совершенно не услышал шагов подошедшего к нему старца. Это был высокий худой старик, но не согнутый годами, а державший гордую, какую-то царственную осанку. Длинные совершенно седые волосы, перехваченные на лбу плетеным обручем, свободно падали на плечи. Такая же седая борода доходила почти до пояса, обозначенного грубой веревкой, перевязывающей длинное, до самых пят, светлое рубище. Ноги старца были босы, а в руке он держал деревянный посох, увенчанный набалдашником с замысловатой резьбой, искусно выполненной по дереву.

– Кто ты, старец? – Стас уважительно склонил голову в приветствии.

От седобородого старика веяло необычайной силой – чистой, ясной и светлой.

– Ярополком кличут. Волхв[58] я. Тебя вот поджидаю, давненько уже.

– Родственник?

– А как же! Чем глубже ты в себя погружаешься, тем больше родственников у тебя, сынок.

– Чему умному научишь, Ярополк? Сдается мне, ты многое ведаешь.

– Знаю немало, книга Веды[59] и мною писана. Судьбою ты в ученики мне положен. Да не время еще. Пройдешь путь предначертанный – встретимся.

– А ежели не дойду? Тому миру, где я сейчас нахожусь, не так много и осталось.

– И этот, и тот мир – едины. И тут, и там ты – гость. Здесь всего лишь малая толика твоя, а в то время глубоко погрузился, но не твое оно.

– Значит, есть способ вернуться домой? Тогда зачем меня туда забросили и кто это сделал?

– Вернуться можно, жизнь свою вспять повернуть нельзя.

– Скажи как, волхв?

– Всему свое время, путник, твоя дорога только началась.

– Чем я могу помочь, что я в силах сделать? Там планета гибнет. И, сдается мне, ты сам это прекрасно понимаешь.

– Не все подвластно и волхвам, а нити судьбы и времени настолько сложны и запутанны, что не мне, ничтожному, их в руках держать.