— Берегись! — раздалось откуда-то сверху.
Ромка замер на полушаге. Прямо на дорогу с грохотом обвалился кусок глинобитной стены, подняв тучи пыли. Индейцы муравьями набросились на него, расколотили деревянными молотками на мелкие части и уволокли в сторону ближайшей незасыпанной речушки. Невдалеке инженеры в белых рубахах возводили христианскую церковь на фундаменте небольшого си. Складывали они ее из тех каменных блоков, что совсем недавно лежали в основе пирамиды-храма.
Но по-настоящему страшно было там, где команды пройти не успели. Всюду лежали трупы, а среди них больные и слабые, не имевшие сил уйти вместе с другими. Земля повсеместно на улицах, площадях, дворах была взрыта и вскопана, ибо жители искали корешки для утоления голода. По этой же причине лишились коры все деревья. Вода повсюду была солоноватая, горькая. И все же никто в гибнущей столице не покусился на мясо мешика. Врагов они ели, своих же — никогда.
У Ромки, шагающего во главе колонны, на душе было муторно. Он ненавидел этот город, отнявший у него отца, но, видит Бог, не хотел ему такой судьбы. Отряд вышел на площадь, которая осталась единственным местом в городе, вокруг которого сохранились в целости хоть какие-то постройки, включая главный си. Ромка подошел к запорошенному белой пылью капитану разборной команды, отдыхавшей в его тени.
— Сеньор, не подскажете ли, где я могу найти дона Эрнана?
Капитан молча ткнул пальцем наверх. Ромка поднял голову и увидел странную процессию, взошедшую уже почти на самую вершину пирамиды. Впереди несколько жрецов с опущенными головами и несколько священников с большими латунными крестами в руках, а за ними две дюжины солдат, тащащих наверх толстую черную веревку. Или… Да это ж Великий змей! Кецалькоатль!
— Мирослав, смотри. — Ромка положил руку на плечо спутника.
— Вижу, — без особой радости отозвался Мирослав.
— Так ты ж его… Ну да. — Ромка вспомнил не раз пересказанную солдатами историю, как его мнимый слуга убил Великого змея, чуть не потопившего всю эскадру. — Что, жалко?
— Я завсегда зверей жалел больше, чем людей, — ответил воин.
— А где они его взяли? И зачем туда тащат? — Молодой человек снова обратился к капитану.
— Взяли недалеко тут, около пещеры. Сдох и плавал кверху брюхом. Я сам не видел, но израненный весь, говорят, живого места на нем не оставили. Оттого и сдох. А тащат, чтоб на Куаутемока страху навести и на тех, кто еще сопротивляется. Показать: мол, вот мы что с вашим богом можем сделать, а уж с вами-то и подавно.
— И многие сопротивляются?
— Не знаю, — сладко, с хрустом потянулся капитан, — нам того не докладывали. Стрельба вроде слышится, а раненых и нет почти. Победа, считай.
Процессия на лестнице достигла верхней площадки. Заревели трубы и рога, застучал огромный барабан, еще совсем недавно приговаривавший испанцев к жертвенному ножу. Завыли жрецы, священники вознесли крестное знамение. Солдаты подняли тушу змея на вытянутых руках и швырнули вниз. Она долго катилась по склону, подпрыгивая на выступах, и наконец рухнула к подножию пирамиды. Конкистадоры внизу вылили на него несколько ведер горючей жидкости и поднесли факел. Крики наверху стали громче, один из жрецов что-то выхватил из рукава и хотел броситься на Кортеса, но солдаты перехватили его и отправили вслед за змеем. Ромка не стал смотреть, в каком виде тело достигло земли.
По лестнице деловито сбежал Кортес в сопровождении нескольких чиновников с ящичками для письма под мышками. За последние дни он оправился от ран. На его обычно худом лице даже появились округлости щек, стыдливо выглядывающие из-под многодневной щетины.
— О, дон Рамон, — тепло приветствовал он своего друга. — Как здорово, что вы пришли. Сейчас мне нужно отправляться на встречу с Куаутемоком, а все капитаны воюют где-то в городе. Составите мне компанию?
— Конечно, сеньор Эрнан, — ответил польщенный Ромка. — С радостью.
— Тогда ступайте к стрелкам, почиститесь, переоденетесь и через пятнадцать минут приходите к моей палатке. Вон она — слева, за кухней.
Ромка кивнул. Кортес метеором умчался приводить себя в порядок. Мирослав недовольно покачал головой.