У опешившей наставницы руки опустились, кажется, сами собой. Пару мгновений она просто хватала ртом воздух. И таращилась на меня не в силах выдавить из себя хотя бы звук. А до меня медленно доходило, что я ляпнула, не подумав. Окончательно дошло, когда профессор, более или менее придя в себя, рявкнула на всю академию:

– Ты хочешь сказать, неблагодарная девчонка, что это не единственная пара мух у тебя? Сколько приворотных ты уже сварила? Адалия!!! Ты чем думала, когда до инициации связывалась с темными силами?!! Ты понимаешь, что тебя теперь без разговоров запечатают?! А меня, дуру старую, на каторгу упекут!

Запечатанный маг – это еще куда ни шло. Такие люди часто становились блестящими теоретиками в магической науке. Но запечатанная ведьма… Мы же живем в единстве с природой. Потому практически ничего и не утратили, когда демоновы эльфы возвели границу. Но если лишить ведьму силы… Это, как мне кажется, все равно что зашить человеку рот и посадить у стола, заставленного разнообразными деликатесами. От такого можно сойти с ума. И ведьмы сходили. Своим же приходилось уничтожать лишившихся разума сестер. А перешедшим на темную сторону до инициации силу не оставят никогда. Слишком опасно. Для окружающих. Считается, что после инициации ведьма пользуется силой осознанно. А до инициации – интуитивно. Как ребенок. Потому и стремились ведьмочки как можно раньше войти в полную силу. Чтобы не зависеть ни от кого. Чтобы выбор был. Меня этого выбора лишили. Ужас накрыл с головой. Ведь меня даже не спросят: делала или нет!

Я беспомощно посмотрела на наставницу. Глаза застилали слезы, будь они неладны. Но удержать рыдания оказалось выше моих сил. Все мое блестящее будущее, так долго и кропотливо выстраиваемое матушкой и бабулей, рушилось у меня на глазах. А я ничего не могла поделать!

– Профессор Миранда! Я этого не делала! Я даже не прикасалась к демоновой тряпке! У меня ее вовсе не было в туеске!

Наставница недоверчиво прищурилась:

– Не смей мне врать, Адалия Голлу!

– Клянусь своей силой!Клятва вырвалась непроизвольно. Но я не жалела. Терять мне было нечего. А так, может быть, Миранда хотя бы задумается.

И точно. Профессор примолкла, что-то обдумывая. Подтащила к себе ближайший стул и грузно на него опустилась. Я с трудом удержала облегченный вздох: раз Миранда успокоилась и села, значит время необдуманных поступков и наказаний сгоряча прошло. У меня появился шанс уцелеть в этой дикой истории. И я за него уцепилась зубами:

– Профессор, клянусь, я никогда не занималась темным искусством! Я же не инициированная! Да и потом… Не интересно мне это. В косметологии, где трудятся мои матушка и ба, темное искусство не ценится. А меня до сих пор ждут после академии на работу в лавку. Я, - я повесила голову и показательно шмыгнула носом, - так и не смогла признаться родительницам, что меня могут оставить на работу в академии. Это конечно престижно. Но лишит лавку дополнительной пары рук.

Миранда хмыкнула:

– Лиса хитрющая. – И ловко передразнила: – Лавка лишится дополнительной пары рук! Рассказывай давай, что у тебя там было такого секретного, что ты туесок переворачивала, белее простыни. Или тоже что-то запретное?

Я отчаянно замотала головой:

– Не запретное! Просто очень редкое. И попало ко мне, скажем так, не совсем законным способом.

– Бывший владелец может подать официальную жалобу?

Я вспомнила панталоны, и ректора, утирающего окровавленное лицо, и леди Селию. Сильно сомневаюсь, что ректор станет официально жаловаться. Скорее, прикопает меня где-то под кустиком в академическом саду. Чтоб не повадно было подглядывать. Уверенно покачала головой. Не станет бывший владелец жаловаться.

– Хмм?.. Ну ладно. Поверю на первый раз. Но имей ввиду: если поступить жалоба, то придется все рассказать. Дознавателям.

Я вспомнила плющ, недовольно тянущий на крышу теплицы чужое эльфийское бельишко, и густо покраснела. Сдавленно пискнула:

– Совсем все?

Миранда фыркнула: