Не знаю, откуда у меня взялись силы после получасовой истерики и битья различных предметов, но, увидев проклятого надвига, я с взбешенным рыком бросилась на него, изо всех сил пытаясь выцарапать ему глаза.

Кэссандр, в первые секунды шокированный моим «ласковым» приемом, быстро опомнился и скрутил меня до того, как я успела лишить его зрения или хотя бы основательно подпортить смазливое лицо. Но и будучи в скрученном состоянии, я пыталась лягаться и даже кусаться.

– Да утихомирься ты! – рыкнул женишок, таща меня к кровати. Там он с силой бросил меня на перину и, не давая мне прийти в себя, щелчком пальцев заставил из ниоткуда взявшуюся тонкую цепочку приковать мою левую руку к столбику кровати. Уже без особого запала я подергала рукой, но безрезультатно – цепь, очевидно, была сделана из довольно прочного металла.

– Это семилун[21]. Так что даже не пытайся, – заметив мои манипуляции, вздохнул Кэсс, присаживаясь на край кровати. Я тут же забилась в дальний угол, и кинула на него настороженный взгляд. Только тогда я заметила, что надвиг выглядит очень усталым, да и вообще каким–то измотанным.

Кэссандр пристально оглядел разгромленную комнату, после чего с еле заметной насмешкой спросил:

– Тебе чем–то не понравилась эта комната? Жаль, я думал твоему высочеству она придется по вкусу.

Я напряженно замерла, а надвиг тем временем встал и отошел к появившемуся по взмаху его руки окну. Устремив в него задумчивый взгляд, он начал говорить:

– Знаешь, я был поистине поражен, когда узнал, что все время, проведенное с тобой, я находился рядом с пропавшей принцессой серафимов. Для меня это, можно сказать, было ударом. Я всегда думал, что все эти домыслы насчет тебя не более, чем сказки. Но когда в тот роковой день ты совершила рекан–ла–туре, я понял, что все это время ошибался. Не понимаю, как я не догадался раньше? – покачал он головой.

– Я хорошо скрывала свою сущность, – хрипло ответила я.

– Очень хорошо, – тихо прошептал Кэссандр, не оборачиваясь. После чего продолжил. – То, что ты серафим, я узнал от Рексии – тогдашней Повелительницы Хаоса, как ты знаешь. Она каким–то образом выведала, что я долгое время интересовался легендой о Золотой ветви – девушке–серафиме, являющейся носительницей особой, ни с чем не сравнимой силы. Рексия показала мне то, что я искал – исконную рукопись легенды. Я знал, что таким образом она преследует свои цели, но мне было все равно, какие именно.

Спустя долгое время я узнаю, что рукопись была изменена ею. Был поменян лишь один определяющий носительницу силы параметр. Всего один, но благодаря ему обнаруживается уже ложная носительница – ты. Рексия специально изменила его под тебя, чтобы отомстить. Но тогда я этого тоже не знал. Когда рукопись указала на тебя, я был в смятении – мало того, что ты оказалась серафимом, так еще и чтобы получить столь желанную силу, я должен был пожертвовать тобой – легенда гласит, что носительница умрет, когда отдаст силу. Мне было трудно – ведь я был так молод и амбициозен, пороки казались такими соблазнительными.

О, если бы ты знала, как жаждал я силы и могущества! Признания, в конце концов!

Но, как не мучила меня эта роковая жажда, я не мог просто так пожертвовать своей невестой, такой невинной и чистой. Да, хочешь верь, хочешь нет, но в моей душу еще оставалось место для благородства, пусть и такого сомнительного. И тогда Рексия, не желая отступать, решила сыграть на моей гордыне. Это было так просто – ведь несколько операций, запланированных мною, стали срываться одна за другой, и я начал подозревать, что при моем дворе завелся шпион. Предатель, передающий важные сведения враждебному мне государству. Несколько ложных свидетелей, пара намеков, твое неизвестное прошлое – и вот уже подозрения переходят в уверенность.

Но последней каплей стало послание к королю вражеского государства с важными сведениями о готовящейся операции. Все бы ничего, но там… там стояла твоя подпись. Это теперь я понимаю, что она была подделкой, но тогда… ущемленная гордость – меня предали, да еще и собственная невеста, вкупе с соблазном такой привлекательной силы сделала свое дело.

В тот момент я тебя ненавидел и поэтому легко согласился на твою смерть ради получения могущества.

Возможно, ты скажешь, что я слишком легко поверил в твою вину, но… все дело в том, что я хотел поверить. Все, что не позволяло мне податься соблазну – это твоя непорочность, невинность. И поэтому я в какой–то степени желал, чтобы ты оказалась виновной хоть в чем–то. Ведь тогда бы я смог спокойно заглушить голос совести. Что я и сделал. Осознание того, что я натворил, пришло ко мне только в тот роковой день… день моей казни. Ты, пусть и ненавидя, отдала за меня свою жизнь. Не скажу, что внезапно раскаялся в своих поступках, но я чувствовал себя хуже некуда. Тем более, когда понял, что я тебя…

Тут Кэссандр неожиданно запнулся, но заканчивать предложение так и не стал, замолчав.

Эта долгая речь чем–то была похожа на исповедь. Создавалось ощущение, что Кэсс как будто… как будто просит так у меня прощения за все то, что он со мной когда–то сделал.

Но я то знаю, что это не так – он просто не может быть искренен! И поэтому лишь холодно отчеканила:

– И чего ты от меня хочешь? Прощения? Так не будет его, даже не жди. То, что ты со мною сделал, не прощают.