Я киваю.
Юханнес вздрагивает.
– Значит, это её я слышал по рации в ту ночь?
Я прижимаю пальцы к щеке, а другая рука инстинктивно лезет в карман куртки, где обычно лежат личинки – мои таблетки. Сейчас он пуст.
– Н-но, – заикается Юханнес, не услышав от меня ответа, – это же было давно. Лодка должна была бы уже утонуть…
Наши глаза встречаются, он не заканчивает фразу. Мы стоим в тишине целую минуту, после чего заканчиваем дела в сарае и стаскиваем вещи в лодку.
– Я всё ещё не понимаю, что ты надеешься най- ти в корабле, – замечает Юханнес, пока мы идем к лодке.
– Сначала нужно его найти, – говорю я, и в этот момент порыв холодного ветра обдувает меня и снова напоминает о боли в диафрагме, которая опять проснулась, когда я выбросил пустую упаковку парацетамола на пути к церкви. Я прижимаю ворот куртки к шее, надеясь, что холодный воздух вдавит симптомы абсистентного синдрома поглубже в живот.
– Но, когда мы это сделаем, – шепчу я, – есть кое-что, что мы там найдём, я абсолютно уверен.
– И это? – спрашивает Юханнес, когда мы забираемся на борт и занимаем свои места.
Я смотрю на него и вздрагиваю:
– Мертвый полицейский.
Глава 60
Мы плывём вдоль большого острова. Курс держим на север, проезжая мимо голых горных склонов, островов и рифов, скал и крутых утёсов, а за ними время от времени виднеются бухты, покрытые песком или галькой. Ветер вздымает волосы и обдувает лицо.
– Что это? – я показываю на ряды буйков, торчащих из воды около небольшой бухты рядом с нами. Буйки образуют шесть линий с расстоянием примерно по два метра между ними. Вся эта конструкция вытянулась почти на триста метров и диагональной линией перекрывает бухту.
Юханнес сбавляет ход лодки, и мы медленно скользим по воде.
– Ферма, – отвечает он.
Около берега пришвартованы баржа и большой голубой катамаран из алюминия. За ними находится новый причал и большой лодочный сарай. Бухта сокрыта между двух пологих скал, между которыми стоит белый дом и сарай. Здесь темно, как будто лучи солнце досюда не дотягиваются из-за скал.
– Устричная ферма Харви. А на берегу стоит дом детства Мерете.
– Не вижу здесь фабрики, – отмечаю я, пока мы плывём над кристально чистой отмелью, – где он их обрабатывает?