После этого из колонок доносится нежный мужской голос, поющий по-испански, а Роберт элегантно обходит меня и попадает в объятия Имельды.

– Что ты здесь делаешь, Торкильд? – шепчет Фрей, отводя меня на позицию среди остальных пар.

– Я не знаю, – отвечаю я.

Фрей берёт своей правой рукой мою, а левую руку кладёт мне на плечо.

– Ты тут по делу дяди Арне или по тому, второму случаю?

– Ни то, ни другое.

– Значит… – она колеблется, – ты приехал сюда, чтобы посмотреть, как я танцую?

– Думаю, да, – бормочу я, с трудом поспевая за вращениями, и снова голос Имельды перекрикивает музыку:

– Ну давайте, все вместе. Бёдра, Торкильд, бёдра. Это болеро. Зной, жара, чувственность, calma calma[35].

– Есть слово для таких людей, – говорит Фрей, когда Имельда закончила давать инструкции, – для таких, как ты.

– Я знаю. Жалкий, – фыркаю я, – слушай…

Я собираюсь освободиться из её объятий, но тут её пальцы обхватывают мои ещё сильнее, и я чувствую её дыхание на своей груди, её взгляд обжигает кожу.

Её лицо всего в паре сантиметров от моего. Оставалось только наклониться и поцеловать её.

– А может, преданный? – рассуждает Фрей, – любопытный?

– Слишком стар.

– Для чего?

– Для этого.

Я делаю ещё одну попытку освободиться, но Фрей не отпускает.

– Не уходи, – говорит она, держа меня, – хотя бы дай дотанцевать. Можешь идти, когда мы закончим.

– Хорошо, – отвечаю я и делаю вдох, а Имельда знаком показывает, что сейчас будет ещё один поворот, – потанцуем.