– Да? – фальшиво изумился Орлов.

Хотя сам отключил оба телефона – и домашний, и мобильный: ну устал, сил просто не было, и подумать ему хотелось без помех. Подумать над всем, что им стало известно в последние дни. Над словами опрошенных свидетелей и возможных подозреваемых подумать, над тем, что сказала Удалова вчера, тоже хотелось поразмышлять.

Вышло неплохо, похвалил он себя под занавес. Кое в чем не мог с ней не согласиться, кое за что поругал. Но телефоны в самом деле были у него отключены.

– А кто ответственный был по отделению, разве мы с тобой?

– Левин! – выдохнула с благоговейным ужасом Влада.

Не прошло и недели, как она прониклась к нему стойким отвращением за нелепые, сальные шутки и предвзятую требовательность.

– И он, конечно же, тут же вспомнил о нас с тобой, – ухмыльнулся Орлов и вдруг взбесился, представив, как тот мог липнуть к Владе во время осмотра места преступления. – Приставал?

– Пытался, – призналась она со вздохом.

– А ты что?! Сделала вид, что ничего не заметила? – фыркнул Орлов со злостью. – Ты смотри, троечница, если что, жалуйся, я ему в зубы дам запросто.

– Я и сама могу, – развеселилась она с чего-то.

– Что, прямо так и?..

– Да нет, до этого не дошло, – успокоила его Удалова. – Но за себя постоять я умею, Геннадий Васильевич, но все равно спасибо. Так не хотите узнать, что за жмурик?

– Говори, – позволил он, покосившись на недо-еденный бутербродище. Теперь аппетит пропал окончательно. – Чем он так тебе понравился, что ты решила испортить мне завтрак?

– У него найдено предполагаемое орудие убийства.

– Кого?! – тут же навострил уши Орлов.

Либо девочка подтасовывает, либо в самом деле что-то нашлось.

– Орудие убийства сестры Эммы Быстровой. Аккуратно завернутый во фланелевую тряпочку кастет.

– Может, подбросили?

– Ага! И затертую на сгибах до дыр фотографию убитой подбросили. И еще подбросили целый арсенал оружия! Просто Оружейная палата, а не квартира, – и Удалова даже присвистнула для убедительности.

– Это кто ж такой? – насторожился Орлов, жмурик-то оказался не из простых, это снова не есть хорошо.