Рев сотен ликующих глоток был мне ответом.
Теперь нужно спровоцировать нападение врагов на мое маленькое войско. Пару "говорунов" которых посылал Кортес, уже получили по арбалетному болту в свою тушку, и теперь их тела сиротливо лежали на черной вулканической земле, как бы говоря Кортесу: "Сражайся или уходи!" Но этого было пока еще недостаточно, я дал отмашку Герхарду, он отдал приказ и его воины выволокли на дорогу перед нами, пару оборванцев в некогда роскошных одеждах: Рангеля и Кабальеро. Их бросили на колени и Герхард ловким движением своего меча смахнул голову с плеч вначале у одного, а затем второго. Так мы посылали нашим врагам знак: "Вот какая судьба ждет тех, кто связался с мятежником Кортесом!"
Этого конкистадоры выдержать не могли, их было больше и оставленные нами бреши, словно манили их. Войско противника выстроилось и грозно пошло в атаку. Конница шла пока шагом, чтобы не оторваться от остальных солдат, неотвратимо и грозно двигались пикинеры, рядом с ними шагали арбалетчики и аркебузеры. Рявкнули пушки Кортеса, выбрасывая в воздух белые клубы дыма. Далеко, выпушенные ими ядра покатились к нашим позициям и уперлись в небольшой насыпной вал, который преодолеть не смогли. А вот не было бы вала, так оторвало кому-нибудь ноги! Враги между тем приближались…
Я следил за приближением противника, выглядывая из-за большого плетенного шита, который держал перед нами Кристабаль. У моих ног рычала Стрелка. Естественно, что я облачился в прочные кованые латы и не собирался геройствовать в первых рядах. Тут убить вражеского командира, это значит победить. Срубишь голову, упадет знамя. Рядом со мной стоял Альваро Боканегро, с дымящимся фитилем и с рожком, готовясь подавать звуковые сигналы, тут же неподалеку располагались и русские аркебузеры в три ряда, (увы, не в пять), мне нужно было как-то заполнить фронт.
Первые ряды наступающих конкистадоров прошли намеченные ориентиры, и теперь некоторые из них уже ступали сапогами по лежащему хлопку. Конница ускорилась, переходя на рысь. Пора. Я подал сигнал, Альваро поднял рожок к губам и дунул. Наши пушкари быстро стали отбрасывать в сторону ветки, которыми мы маскировали наши заряженные фальконеты, потом оттащили парусину, индейцы перед лучниками мгновенно разожгли небольшие костры, туземные работники лихорадочно втаскивали в наши бреши собранные деревянные рогатки и накидывали на них сверху колючие ветки, по земле веревками волокли целые стволы мясистых колючих кактусов. Вся линия фронта пришла в движение. Хорошо хоть испанцы не привыкли бегать в атаку, это же не штыковая, тут носят пики длиной от трех до пяти метров и строй может нарушиться, но, увидев наши приготовления, они невольно ускорили шаг, а конница противника и вовсе перешла на галоп. Пошла потеха! Град огненных стрел полетел на позиции испанцев, заработали по лошадям наши арбалетчики и мушкетеры.
Рявкнул ближайший фальконет, выбросив из жерла пушки тучу каменной дроби, за ним другой, вражеская конница уже почти у самого барьера, выстрелил дежурный ряд стрелков, ряд арбалетчиков, другие фальконеты, раненые лошади падают на землю и бьются в конвульсиях, пару конных храбрецов с ходу перемахнули колючий барьер и были тут же подняты на пики подбежавшими солдатами, остальные не решились на такой подвиг и теперь крутились рядом с нашей невысокой стеной, рубя ветки своими шпагами. На поле стали раздаваться громкие взрывы. Это не пушки, а мои сюрпризы для испанцев.
Как я уже говорил, в Мексике очень много сырья для производства пороха, и у нас его скопилось очень большое количество. Еще я упоминал, что мои индейские работники на поле предстоящей битвы выдалбливали в вулканической почве неглубокие ямы. Но это были не волчьи ямы с кольями, а заготовки под мины. Туда мы поместили небольшие бочонки с порохом, сверху их заложили каменным щебнем, потом слой хлопка, пороховые дорожки, фитили, из готовой вспыхнуть от малейшей искры бумаги, вымоченной в селитре и потом высушенной. Дальше испанцы зашли на минное поле, огненные стрелы подожгли хлопок и привели в действие наши мины. Мощными взрывами вражеских солдат, словно поломанные куклы отбрасывало в сторону, а дальним конкистадорам мелкие камешки, похожие на стеклянные, больно стегали по лицу и телу. Диспозиция разом переменилась, преимущество воинства Кортеса мгновенно сошло на нет, и теперь квалифицированное большинство было уже у нас.
Но что-то сообразить тут было невозможно, поле и наши позиции заволокло густыми клубами порохового дыма. Из дыма выбегали окровавленные фигуры испанцев (все они резво побежали вперед), натыкались на колючки и принимались рубить или оттаскивать в сторону ветви. Мои люди из-за барьера тыкали их пиками или стреляли в упор из арбалетов или мушкетов. Испанцы в свою очередь норовили наколоть увлекшегося и потерявшего внимание моего пикинера на острие. Мои фальконеты периодически очищали фронт перед собой каменной дробью от мельтешащих испанцев, но те снова набегали откуда-то из клубов дыма. Если бы они видели всю картину боя, то наверняка сообразили, что их уже мало и дали стрекача, но в данной суматохе разобрать что-то было просто невозможно. Проклятый дымный порох! В паре мест испанцы даже проделали бреши в нашем колючем барьере, но там выстроились мои пикинеры, преградив им дальнейший путь вперед. Естественно, что оставшиеся аркебузеры и арбалетчики испанцев, тоже без дела не сидели, а работали по полной.
Черт, как больно! Что-то пробило насквозь плетеный шит и ударило меня под дых. Я скрутился, прижимая руки к груди. Видно, вражеский аркебузер постарался, ничего, мои латы хотя и изрядно помяты, но не пробиты насквозь, жить буду.
Между тем, пушки Кортеса подтащили поближе, и они открыли прицельную стрельбу. Но у нас стволов явно больше. Натиск испанцев изрядно ослаб, даже от проделанных брешей они уже отхлынули. Ветерок отнес большую часть дыма в сторону, и мои солдаты увидели, что перед нами находится жалких семь десятков окровавленных солдат противника, и они все не в строю. Образованные, мои швейцарские немцы, во главе с Герхардом, хлынули наружу через бреши и начали буквально резать испанцев, как волк стадо беззащитных овец. Замелькали клинки, попадали тела, минута, и испанцы ринулись наутек. Мои солдаты с победными криками побежали за ними. Возбужденная донельзя Стрелка, с яростным лаем рванула следом. У нас же есть лошади! Никто не слышит! Ладно, среди русских аркебузеров тоже найдется несколько всадников, я крикнул Ефиму, пусть сажает своих людей на наших лошадей и преследует убегающего противника, уничтожая его под корень. Все, явная победа! Мексика наша!
ГЛАВА 8
Этот вечер мы оставались на месте, наслаждаясь плодами одержанной победы. Самое главное, что испанский главнокомандующий Кортес убит. Как обычно, генерал-капитан действовал в первых рядах, вдохновляя свои войска личным примером. А, как всем известно, пример действует сильнее угрозы. Но, если среди голых индейцев, на коне с нагрудником и в стальных латах, он был в относительной безопасности, то здесь этот фокус не удался. Вначале лошадь под ним была убита, но он не отошел в тыл, а продолжил сражаться, затем он был ранен, а при отходе прирезан кем-то из моих бравых немцев. Герхарду я уже давно намекнул, что этого человека я среди пленных видеть категорически не желаю. Войско испанцев разбито наголову и рассеяно. При этом убежать и спрятаться удалось только двум десяткам человек, еще около сорока, в основном сильно раненых, было нами взяты в плен. Но я не думаю, что половина из них переживет эту ночь, докторов у нас здесь нет, а кто есть, тот занимается нашими ранеными. Тут надо сказать, что одним из наших пленных оказался Кристобаль де Охеда, личный медик Кортеса.
У нас потери тоже серьезные. Где-то почти двадцать пять человек убито и более трех десятков раненых. Некоторые из раненых тоже потом умрут. Среди союзных индейцев и рабочих, тоже есть жертвы, шесть десятков из них попали под горячую руку испанцев, и полтора десятка из них- мертвы. Среди русских один пушкарь был убит, еще двое людей ранено, среди моих молодых испанских родственников двое убитых, четверо раненых, остальное не так уж страшно- они все расходный материал.
Зато мы устроили победный пир. Трофеи серьезные, мне достались три фальконета с необходимыми припасами, а моим людям множество золотых побрякушек, украшавших тела незадачливых конкистадоров. Съестные припасы Кортеса тоже большей частью достались нам, и как бы скудны они не были, но на хороший праздничный пир их хватило. Правда спиртное было на вес золота, но я выделил дополнительную щедрую порцию своим солдатам. Союзные Кортесу индейцы, частью сбежали, частью отошли назад, соблюдая нейтралитет, но где-то треть набивается в союзники к победителям, то есть к нам.
Первым делом я заслал гонцов индейцев в Веракрус, с письмом к моему брату Диего, с радостной вестью об одержанной победе. Пусть успокоит народ, бунтовать жителям Веракруса теперь не за чем. Но тотонакам теперь нужно восполнять мне потраченные запасы селитры и серы. Зато часть носильщиков тотонаков теперь можно будет отпустить домой, их заменят мои новые союзники тланскальтеки.
Теперь по персоналиям, в испанском лагере в окрестностях Мехико еще более двух сотен человек, большинство из них раненые и больные, но есть и выздоровевшие, а также вполне здоровые. Верховодит там знаменитый Педро де Альворадо, с ним же находится основной финансовый блок испанцев: казначей Хулиан Альдерете и его добровольные помощники, "Санта Клара", личность очень известная еще по Кубе, и некий де Льерна. С ними же находится и владыка юга- мой земляк по Медельину Гонсало де Сандоваль и также глава богатой золотоносной провинции Оахака Франсиско де Ороско.
Среди убитых конкистадоров оказались следующие известные личности: Кристобаль де Олид, Кастаньеда и Висенте Лопес, Хуан Альварес Чико, Вильяфуэрте.
Педро де Ирсио оказался раненым среди пленных, как и будущий летописец похода Кортеса Берналь Диас дель Кастильо. Что же, они присоединяться к другим знаменитым пленникам Веракруса: Панфило де Нарваэсу и градоначальнику Гаваны Педро Барбе.
А вот захваченный нами почти целым, бравый артиллерист Усагре, прибывший еще с Нарваэсом, но без стеснения переходивший от одной стороне к другой, пойдет с нами, деньги он любит, так что от него никаких проблем не будет.
На следующее утро я встретился с оставшимися неподалеку вождями тласкальтеков (люди кукурузы). Их всего, воинов, слуг и носильщиков, осталось около восемьсот человек и они очень хотят подружиться с бледнолицыми воинами в железных доспехах, победителями великого Кортеса. Вождей было около десятка и главным из них был покрытый шрамами человек, с перьями в прическе, "старый воин из ордена орлов", такой титул давался человеку, на деле не раз доказавшему свою воинскую доблесть. Звали его Икстли-Куани, или Пожиратель Крови, и ему, надо полагать, было хорошо за сорок.