Грант нашарил автомат на полу — там, где его бросила Марина. Его ствол был смят, словно бумажный. Грант отшвырнул его и подошел к выходу, прошлепав через неглубокую лужу, образовавшуюся рядом. Мощная дверная рама осталась на своем месте, что свидетельствовало о мастерстве древних строителей. Одна только дверная перемычка весила, наверное, сотню тонн.

Грант выглянул за угол и моргнул, не веря тому, что увидел. Верх лестницы был разрушен взрывом, и теперь вместо тоннеля в небо открывалась глубокая траншея. Крыша провалилась, и огромные глыбы камня образовали крутой подъем на поверхность. Вода перетекала через край траншеи и струилась по склону; по расколотым камням и мелкому мусору вниз, в храм, уже бежал ручеек. Где-то там, под завалами, лежит Бельциг, решил Грант.

Он немного подождал, высматривая любое движение. Ничего не увидел, но ведь ему и видно было не так много. В воздухе еще клубилась пыль, отчего солнечный свет казался грязным и вполовину менее ярким. Придется рискнуть. Но осторожность не помешает.

Он вернулся туда, где лежала Марина, и сорвал покрывало со щита. Щит был прислонен к стене сбоку от двери и не пострадал от взрыва. Грант развернул его к себе. Кожаный ремень, если когда-то и был, давно уже сгнил, но к тыльной части были приделаны два латунных кольца. Грант продел в них руку и поднял щит.

Весил он немало. Грант удивился, как мог человек нести такую тяжесть в бою, да еще при этом размахивать мечом или копьем. Наверное, решил Грант, Ахилл не зря стяжал свою славу. Но все же лучше так, чем когда в тебя попадает пуля. Держа щит у бедра, Грант вернулся к выходу и еще раз выглянул в коридор. По-прежнему ничего, только дым и пыль. Он вышел через дверь и начал подниматься, пробираясь между завалами. Подъем оказался медленный, неудобный — Грант толкал щит перед собой, а сам полз по разрушенному склону. Камни стали больше, провалы между ними — шире. Но пыль уже оседала, и свет сделался ярче. Оскальзываясь и спотыкаясь, Грант преодолел последний участок пути и, шатаясь, вышел на свет.

И сразу увидел тела. Двое русских солдат лежали, раскинувшись, на земле, словно брошенные куклы. В складках их формы осела пыль. Случайно попали друг в друга, когда увидели, что Бельциг собирается бежать? Угодили под взрыв?

Грант услышал звук у себя за спиной и резко обернулся, подняв щит, чтобы прикрыть грудь. Это спасло ему жизнь — щит содрогнулся от удара, а вместе с ним и тело Гранта; грязь и патина со щита отлетели прочь, явив миру скрытые золото и бронзу. Щит не раскололся.

Грант выглянул из-за его края. Курчатов стоял в нескольких ярдах от него, рядом с одной из каменных статуй. Взрыв, похоже, и его застал врасплох — его форма была разодрана, а лицо запачкано кровью и грязью. Повязку с глаза он потерял, и теперь был виден шрам — складка кожи, которая сходилась в узел на том месте, где полагалось быть глазу. Полковник выглядел оглушенным.

Грант поднял «уэбли» и выстрелил ему в глаз. Пуля калибра 11,56 мм попала прямо в цель. Позднее Грант мог поклясться, что слышал, как шипит раскаленный свинец, за долю секунды выжигая глазное яблоко. Из глазницы вырвался фонтан крови, и каменные стены вокруг ответили на жуткий крик громким эхом. Грант выстрелил еще дважды, и крик прекратился.

Рядом с трупом, у подножия статуи, что-то зашевелилось. Грант поднял взгляд, но успел заметить лишь тень, спрятавшуюся за камнем. Мьюр. Грант согнулся, укрывшись за щитом, и навел «уэбли» на столб. Водя стволом из стороны в сторону, он раздумывал, слева или справа выскочит Мьюр.

— Сдавайся! — крикнул он. После такого шума его голос в туманной тишине звучал как-то одиноко. — Курчатов мертв.

Ответа не последовало. Грант вытащил руку из петель щита. Прислонив щит к колену, он поднял небольшой камешек и бросил в сторону столба. Камешек запрыгал по кучам обломков и приземлился у самых ног статуи. И опять никакого ответа.

— Мьюр!

У него за спиной хрустнул камень. Грант обернулся, щит потерял опору и рухнул на землю, гулко звякнув. Грант поднял оружие, но вовремя остановился. У него за спиной стоял Джексон, но совсем не тот Джексон, который, освещаемый ярким солнцем, вошел когда-то в отель в Глифаде в белых теннисных туфлях и с безупречной прической. Волосы его были всклокочены, одежда порвана. Покрытое грязью и синяками лицо казалось бледным, как у призрака. Он выбрался из траншеи и беспомощно смотрел на наведенное на него оружие.

— О господи. — Голос звучал монотонно, без всяких эмоций. — Что, и ты тоже?

— Я думал, это Мьюр. Он…

Грант резко повернул голову, услышав шаги позади столба. Он выпрямился и побежал на звук. Сквозь пыльную пелену была видна убегающая фигура. Он выстрелил навскидку. Человек продолжал бежать, и Грант кинулся следом.

Он спускался в долину, и воздух становился чище. Теперь Мьюр был хорошо виден — фалды пиджака хлопали его по спине, жилистые руки лихорадочно сжимались — он торопился к утесу, туда, где вниз падала вода. Однако пистолет у него был. Грант увидел, что Мьюр поворачивается, и тут же выстрелил. Стрелял он не прицельно, и мало было шансов попасть в бегущего человека, но выстрел заставил Мьюра поменять намерения. Он опять опустил голову и кинулся вперед. Но далеко убежать не мог. Он добрался до края утеса и остановился. Грант перешел на шаг. Мьюр обернулся. Если бы он поднял пистолет хоть на дюйм, Грант выстрелил бы незамедлительно. Но Мьюр вместо этого отвел руку в сторону и бросил пистолет с утеса. Так они и стояли какое-то время, глядя друг на друга и тяжело дыша.

— Я закурю?

Грант кивнул. Мьюр полез в карман пиджака и осторожно вытащил портсигар из слоновой кости. Щелчком раскрыл его. Закурив сигарету, бросил спичку в поток. Течение подхватило ее и, закрутив, понесло к водопаду. Мьюр проводил ее взглядом.