— Это наш билет с острова.
Лейтенант Максим Соловьев наблюдал, как идет к причалу шлюпка. По воде шлепали весла, было видно, что на кормовой банке неподвижно сидит высокий человек, а рядом с ним привалился кто-то пониже и поплотнее. Лейтенант нервно глянул на окружающие бухту скалы, чтобы убедиться, что его люди прикрывают все подходы. Указания из Одессы поступили какие-то туманные, но в случае невыполнения наказание будет неизбежным.
Лодка стукнулась о пирс рядом с оставшимся на плаву остовом американского гидросамолета. Из нее выбрался высокий пассажир. Соловьев щелкнул каблуками и четко отдал честь:
— Здравия желаю, товарищ полковник.
Тот ответил так же четко. В темноте Соловьев попытался разглядеть прилетевшего. Мрачное худое лицо было жестким — щеку от уха до челюсти пересекал белый шрам, а правый глаз был закрыт треугольной повязкой. Лейтенант решил, что повязка не так уж и портит это лицо, — здоровый глаз сидел так глубоко в глазнице с нависшим веком, что казался таким же черным и непроницаемым.
Соловьев глубоко вдохнул:
— Товарищ полковник, разрешите доложить. Мы без препятствий заняли бухту. Мои бойцы взяли под контроль утесы и готовы выдвинуться к маяку. Если противник все еще на острове, я считаю, что именно там он и забаррикадировался.
Полковник что-то проворчал. Из лодки вышел его спутник; Соловьев, глянув полковнику за плечо, увидел широкое лицо с тяжелым подбородком и короткие светлые волосы. Кажется, второй был не в военной форме, но таких людей в сталинской России боялись больше всего.
— Нельзя их недооценивать. — Даже в теплом ночном воздухе голос полковника звучал с леденяще резкими нотами. — Многие из наших людей уже дорого заплатили за эту ошибку.
— У них есть то, что представляет большую ценность для нас, — впервые подал голос второй. По-русски он говорил плохо, с сильным акцентом. Поляк, что ли? — Нужно взять их живыми.
Сердце Соловьева упало. В поисках поддержки он посмотрел на своего полковника, но в ответ получил только резкие слова сквозь поджатые губы:
— Будьте осторожны. Товарищу Сталину не понравится, если вы не выполните задание.
Словно в ответ на самые худшие опасения лейтенанта, со скал справа ударила автоматная очередь. Потом на полпути между бухтой и башней маяка что-то вспыхнуло. Соловьев ничком упал на причал, хотя стрельба велась беспорядочная и мимо него пули не летели. К его стыду, полковник даже не пошевелился, а просто повел глазом, чтобы посмотреть, откуда стреляют. Соловьев смущенно поднялся на ноги и, к еще большему своему стыду, увидел, что вся его форма заляпана птичьим пометом. Выше, в скалах, послышались еще выстрелы — это его люди открыли ответный огонь. Наверное, они сняли стрелка, потому что стрельба с маяка прекратилась так же резко, как и началась.
Полковник повернулся к лейтенанту. На его резко очерченном лице ясно читалось обещание вечной сибирской зимы.
— Отправьте катер вокруг острова с западной стороны, чтобы прикрыть атаку. Возьмите людей и берите уже этот херов маяк.
В двадцати ярдах от этого места Грант, присев на корточки среди камней у подножия скалы, наблюдал, как несчастный лейтенант бежит вверх по лестнице. Пограничный катер взревел мотором и отошел от причала. Поднятые им волны заплескались у лодыжек Гранта, но он не обратил на это внимания. Полковник на причале глянул на маяк еще раз, словно что-то не давало ему покоя, и вместе со своим спутником отправился вслед за лейтенантом. Грант попытался представить выражение лица полковника в тот момент, когда он войдет в башню.
Самому Гранту хотелось к этому времени оказаться как можно дальше от острова. В бухте никого не осталось, кроме одинокого часового на причале. Поодаль на волнах качалась русская летающая лодка. Она имела такие неудобные обводы, что нечего было и думать ошвартовать ее у пирса, поэтому русские поставили ее на якорь в бухте.
Грант вытащил прикрепленный к ноге нож и взял его в зубы. Не издав ни одного всплеска, он скользнул в воду и поплыл к причалу.
Соловьев выглянул из-за угла жилого домика и посмотрел на башню. Его люди проверили дом и никого не обнаружили, теперь оставался маяк. Изнутри больше не стреляли, наверное, автоматчика удалось убить. При этой мысли он вздрогнул. Однако должны быть и остальные — радиограмма сообщила, что на острове четверо врагов. Может быть, полковник не будет так уж тщательно их пересчитывать.
Соловьев поманил сержанта: