Первый путь - доля и горе Палалеева, второй - история успехов и возвышения Степана Мороченкова.
Но - чу, в зале суда звякнул распорядительный колокольчик, и тотчас же из совещательной торжественно потянулись к своим местам судьи…
Председательствующий (в зал). Покорнейше прошу садиться… Заявление, сделанное господином Лялиным в порядке статей 654 и 655 Устава гражданского судопроизводства, согласным заключением присутствия оставлено без последствий. Дело будет рассмотрено по существу. Господин Гординский…
Гординский (член суда). Стороны, ваше превосходительство, вполне выявили себя, и то, на чем они стоят. Не сочтете ли приемлемым ограничить обряд доклада тем, что уже сказано.
Председательствующий. Ваши дополнения, господин Лялин.
Лялин (помолчав). Господа судьи, досточтимый господин Хардин, досточтимый господин Ульянов! Мы все - юристы. (Широкий трибунный жест.) Наша вера одна - истина. Наша служба одна - истина. Давайте в мыслях своих снимем с себя мундиры и фраки, забудем свои амплуа, свои интересы и, как равные с равными, рассудим этот суд на путях чистой боговой справедливости… Управа крепит бумаги на землю мерою в 123 квадрата с женой покойного - вот главное событие пледируемого дела. Крепит управа, а земля-то не управы, а покойного. Покойный внес выкуп полной суммой, и долженствует полагать, что только он - я рублю эти слова булат-мечом на камне! - только он мог крепить крепость. Веление чистой совести для этого случая определенно: сделка несправедлива - я не в праве подарить господину Хардину шляпу господина Гординского, - несправедлива, ничтожна и недействительна, а поэтому и должна быть расторгнута, купчая крепость - предана огню, а хозяином на земле - укреплен первый и единственный наследник покойного, брат одной крови Степан Мороченков.
Председательствующий. Представитель опекуна…
Ульянов. Яне слышал юридических оснований, на которых поверенный истца крепил бы свою словесную оснастку.
Лялин. Извольте-с. Д-да… Впрочем, лучше, вот так… (В сторону присутствия.) Господин председательствующий, господа судьи, покорнейше ходатайствую перед вами предписать управе доставить в наше заседание экземпляр ее же указа от 7 ноября 1880 года. Д-да-с… В означенном указе она, управа посада Мелекесс, полагаясь на правила, положенные мнением комитета министров империи, установила, что с получением от выкупщика последнего взноса, она, управа посада Мелекесс, сию же минуту теряет на нее всякие права. (Ульянову.) Могу ли надеяться, господин помощник, что в этом моем ходатайстве вы увидите мой ответ вам и мое желание старшего коллеги помочь младшему?
Ульянов. Благодарю за урок… (Судьям.) Я признаю установленным и принимаю все то, что признает установленным и принимает здесь господин Лялин, но ищу у вас противоположное тому, что ищет он. Это не парадокс. Господин Лялин не ошибается в фактах - покойный действительно внес все выкупы за землю, он ошибается или делает вид, что ошибается в праве, - полные выкупы сами по себе не превращают выкупщика в собственника. Земля - не шляпа. По закону она перестает быть собственностью одного и становится собственностью другого лишь после того, как оформлена купчая крепость. Уплатив свой последний выкуп, Павел Мороченков мог поступить двояко: оформить свое право на землю крепостным документом или затребовать обратно все выкупы полной суммой…
Лялин. Он не сделал ни того, ни другого.
Ульянов. Он сделал третье, и это третье также законно. 23 декабря 1888 года Мороченков подает в Меле-кесскую посадскую управу засвидетельствованное нотариусом прошение, в котором ходатайствует перечислить стоящее в его пользовании место на имя жены. На прошении возникает одно слово - «перечислить» и подписи правомочного триумвирата: посадского головы, члена управы и посадского секретаря. Перечисление состоялось. Теперь уже не отставной рядовой Мороченков, а его жена Анастасия Кирилловна вольна была облюбовать и выбрать одно решение из двух: скрепить ли крепость или потребовать возврата выкупов. Она остановилась на первом, и нам говорят - незаконно. Да подите ж вы! Муж выкупает и отдает землю жене при полном торжестве закона. Последующее укрепление жены в этом владении у нотариуса Ишевского - его прямая воля. Отдав свое единственное богатство, он и сам при жизни не смог бы забрать его обратно: отданное - чужое. А если этого не вправе сделать Павел Мороченков, наследодатель, то этого тем более не вправе сделать Степан Мороченков, наследник. Наследник не может получить по наследству прав больше, чем их было у наследодателя. Нелепо требовать дом, если покойный оставил шляпу…
Еще дважды в тот день звучала в суде гулкая трель распорядительного колокольчика. Судьи ушли и пришли, чтобы сообщить победу для одной стороны, поражение для другой:
«Ввиду сего настоящий иск Степана Мороченкова следует признать неподлежащим удовлетворению п потому в таковом ему отказать».
Мелекесская земля, мерою в 123 квадрата, остается во владении мужика Палалеева.
Паши, пахарь, пашню!
Туманной ранью 25 апреля 1895 года от Варшавского вокзала в Петербурге медленно отходил пассажирский поезд. Ленин отправлялся в свою первую поездку за границу. Коротышка-вагон 3-го класса, рифленая полка, брошенный на нее клетчатый плед, шляпа, чемоданчик; за окном косо отступающие в туман фонари, машущие руки товарищей… После Варшавы - Вена, потом Зальцбург. Из Швейцарии он писал матери: «Природа здесь роскошная», из Парижа: «…город громадный… широкие, светлые улицы, очень часто бульвары…» [39]. Но не этим пышным великолепием картин и ландшафтов привлекала Ленина чужедальная Европа. Он ехал налаживать и развивать связи социал-демократов России с плехановской группой «Освобождение труда», с марксистами Запада. Череда встреч. В Женеве - Г. В. Плеханов, в Цюрихе - П. Б. Аксельрод, в Париже - Поль Лафарг, в Берлине - Вильгельм Либкнехт. Тогдашние беседы с Лениным П. Б. Аксельрод называл истинным праздником. Г. В. Плеханов признавался позже, что ни с кем он не связывал столько надежд, как с молодым Ульяновым.
Удивительная миссия!
Все трогает в ней, и молодость собирателя армии Маркса, и зрелая самостоятельность его позиции в переговорах, и щедрость результатов - связи установлены, группа «Освобождение труда» принимает предложение Ленина об издании популярных сборников для рабочих… Свои первые версты эта миссия делала от Варшавского вокзала в Петербурге, но начиналась она еще в старой губернской Самаре, сокровища которой - книжные, газетные, архивные - постоянно напоминают исследователю, насколько высоко ценил Ленин революционные контакты.
Листаю комплект-книгу «Самарской газеты» за 1892 год. На лицевой полосе, с которой город-купец зазывает сытых и голодных в магазины, кафе, гостиные дворы, подворья, предлагая кяхтинские чаи, пиво, американскую клеенку, колокола, красную медь, сигары, севрюжий бочок, хоругви и плащаницы, - стоит особняком, прижатое к газетной бровке, окошечко-объявление: «Женщина - зубной врач Кацнельсон. Прием больных ежедневно».