— Так спешил, что забыл портфель захватить, — сказал Золотов. У меня, кстати, над столом нет извещателя. Я послал их нахрен. Сказал, одного достаточно. Они долго спорили, но я уже хотел набрать директору фирмы, что выполняла монтаж и тогда они резко успокоились. А что это такое на ковре? — Он показал пальцем на темные пятна. — Нина Павловна убирала с вечера, не мог же я так наследить? — Они всмотрелись в пятна, тянущиеся от самого входа к столу и скрывающиеся за ним.
— Похоже это… не грязь… — медленно сказал Трошин.
Они переглянулись.
— Посмотрите, за столом, внизу… — Золотов показал пальцем. — Из-за нижней кромки стола торчал едва заметный полукруглый предмет красноватого цвета.
— Приблизить нельзя?
— Секунду… — Лукин минуту возился с настройками, потом камера наехала на нужный участок, и они отшатнулись от монитора. Сомнений не оставалось. Это был краешек женской туфли. Красной туфли Веры Ильиничны.
— Господи, — прошептал Трошин. Его губы побелели, только появившийся румянец враз схлынул. — Это ее туфли. Я точно знаю. — «Я сам их покупал», — хотел он добавить, но с трудом сдержался.
Они переглянулись. Никто не мог произнести ни слова. Положение из серьезного в одном мгновение стало угрожающим, опасным для жизни. Все трое в эту секунду осознали, что, скорее всего, институт захвачен террористами. Вера Ильинична, конечно же, пыталась вызвать подмогу — об этом говорили разбросанные документы на столе секретаря, лежащие по полу листы бумаги, перевернутая мусорка и распахнутая дверца шкафа для документов. Поэтому ее убили. Конечно, существовала ничтожная возможность, что она ранена или обездвижена, но… пятна… вероятно, это была кровь и крови было много.
— Мы должны узнать… что они замышляют. И установить связь. Любую связь с городом.
— Разве в нашем институте есть что-то опасное? — едва слышно сказал Золотов, косясь на дверь. — Что им может тут понадобиться?
— В небольших количествах штаммы наиболее распространенных вирусов… но эти штаммы можно при желании в интернете заказать, зачем так рисковать… — пожал плечами Лукин. Он единственный был в изрядно помятом костюме, с которым не расставался никогда, и белой рубашке, правда без галстука. Расстегнув ворот, он посмотрел на окна кабинета.
— Очень жарко тут у вас. Не против, если я открою?
— Да, проветри, — сказал Трошин, тоже обливаясь потом. — Только тихо.
Лукин поднялся с директорского кресла, подошел к окну, но почти сразу отскочил.
— Смотрите, — зашипел он. — На проходной…
Мужчины подскочили.
Через открытые ворота на территорию института въехало несколько больших черных микроавтобусов. Ворота за ними закрылись, но ни одного человека так и не показалось.
— Значит, на проходной кто-то есть. Скорее всего, их люди, — сказал Трошин. — Может быть, это твои работодатели рассердились, что ты отверг их предложение? — он посмотрел на Золотова.
Тот скривился.
— Фармапром? Они конечно, те еще скоты и способы на любую подлость, но… захват. Террористы или как их назвать, рейдеры… сильно сомневаюсь. Резать курицу, даже нет, крокодила, несущего золотые яйца — и опасно и просто невыгодно. Крокодил ведь может и руку отхватить.