Калум выходит из-за угла, садится рядом со мной за стол с тем же отчетом в руке. — Ты видел это — что происходит? — Он смотрит на Лукаса, уже раздраженный его театральностью.

— Красавчик потрахался, — радостно говорит Лукас. Калум, каким бы осуждающим мудаком он ни был, прищуривается, глядя на меня.

— Так… тебе уже подобрали пару? — Спрашивает он.

Он, конечно, знает, что этого не было.

Вот почему я, блядь, не хотел им говорить.

Прошло около двух недель с тех пор, как я спас Амелию из бара, и я проводил с ней столько времени, сколько мог, целуя и трахая ее до бесчувствия. Это смешно.

Я одержим.

Я появляюсь у нее дома посреди ночи после разбора полетов, оскверняя ее на каждой поверхности ее крошечной квартиры.

Или я забираю ее и веду обратно к себе домой, где мы нападаем друг на друга, пока оба не запыхаемся и не выдохнемся.

Это безумие.

Но я также чертовски счастлив.

И они замечают это.

Как по команде, мой телефон жужжит, и я заставляю его замолчать, прежде чем прочистить горло.

— И ты слишком часто улыбаешься в свой телефон, — обвиняет Лукас.

Калум молчит, его глаза все еще прищурены.

— Ты хочешь что-то сказать? — Я наконец шиплю на него, и его глаз дергается.

— Я не знаю, что ты делаешь, — обвиняет он. — Но я знаю, что случайный кусочек киски только усложнит твое будущее.

Я рычу. Характер у Калума всегда был хуже моего, но я постепенно становлюсь вспыльчивым, когда дело касается Амелии.

Лукас фыркает. — Бета-киска — это весело. Хлоя балуется этим, а я наблюдаю.

Я стону. — Вы оба, заткнитесь нахуй. С меня хватит.