– А не скрипи и не стони, – предупредила она меня, сдвигаясь головой в район моего живота. – Я всё сама сделаю и тихо…
Кто бы сомневался, что последовавшее затем действо мне понравится! Но всё равно смущало отсутствие взаимности в полученном удовольствии. Очень хотелось и прижать, и самому активно подвигаться… А так я только и мог, что поглаживать плечи девушки и её голову. Да изо всех сил постарался сдерживать рвущиеся из меня стоны. Даже слово себе дал, что следующую ночь, если не перелечу в город, буду ночевать в соседнем овраге. Вырою для нас персональную землянку, загорожусь неподъёмным валуном и отведу душу.
И вроде не голодный до женского тела, а вот поди ж ты! Словно и не было фривольных ласк во время нашего обеденного перерыва. Наверное, я всё-таки влюбился!..
Спать нам на кровати вдвоём оказалось тесновато, но Фея и тут всё предусмотрела. Шепнула мне, так и оставаясь на полу:
– Я тут три одеяла принесла, мне хватит…
– Не замёрзнешь?
– В этой жаре?
Ну да, укрываться смысла не было. Так что, блаженно вздохнув и пожелав милой спокойной ночи, я уснул.
А ночью нас пришли убивать. И догадался я об этом во время длинного, истерического вопля Феи. Только успел открыть глаза, как мимо меня на пол кто-то рухнул, размахивая длинным кинжалом. Причём валясь на смуглянку, убийца ещё и меня умудрился полоснуть по предплечью.
«И больно-то как! Эпическая гайка!..»
Глава тридцать первая
А судьи-то кто?
Действовать пришлось быстро и в страшно неудобном положении. Дело в том, что проход возле стены выглядел чуть ли не в три раза уже, чем кровать. Именно в этой щели спала моя милая смуглянка. Именно туда рухнул рассвирепевший убийца. Видимо, решил девушку убить первой за то, что она шум успела поднять. Причём убийцей оказался пупс, и своими телесами он буквально запрессовался в узкий проход.
Что у него в руках, как он ими действует и что творит, мне оставалось только догадываться. Хотя я сразу влил ему в голову парализующий эрги’с, а потом с рёвом и грохотом стал выдирать распухшее тело вверх и в сторону двери. Как я ему голову при этом не оторвал-то? Ну а когда увидел кинжал, торчащий в плече своей возлюбленной и хлещущую кровь, чуть от ярости с ума не сошёл. Ладно ещё отрезвила мысль, что спасать надо, а не рычать, как дикий зверь.
Знахарку я вскинул на кровать чуть ли не телекинезом, выдернул кинжал из раны и принялся сращивать прорезанные мышцы и кровяные сосуды. Тело задёргалось от боли, и я без лишних эмоций его усыпил. И только сквозь зубы процедил сбежавшимся и раскричавшимся в коридоре соратникам:
– Не галдите! Вы мне очень мешаете!
Стало тише, но не намного. Да и край моего сознания улавливал восклицания разной тональности: «Убит? Сволочь! Оглушён! Поднимай!» – и прочие. Причём не все они касались выброшенного мною в коридор убийцы. Того, как ни странно, вообще особо не кантовали и не трогали. Скорей всего, выкрики касались пострадавших вахтенных. А кто именно на нас напал, сейчас казалось совершенно неактуальным.
Минут десять я возился с раной Феи, пока не зарастил всё как следует и не удостоверился, что её жизни ничего не угрожает. После этого сообразил, что сам чувствую себя всё хуже от потери крови, и принялся залечивать собственную рану. Она изначально казалась не настолько опасной, как у смуглянки, но промедли я ещё минут десять, совсем остался бы обескровленный.
Так что из тесной каюты я вышел только через полчаса, когда всё уже было ясно. Капитан, придерживающий на затылке холодный компресс, заканчивал оправдываться перед слушателями:
– …и заподозрить ничего не мог! Мы с этой сволочью так мило и интересно общались. Шёпотом… Потом он сморщился и попросил ему чуть передвинуть поломанную ногу. Якобы затекла совсем. Ну я и нагнулся… Дальше удар по затылку, и словно в колодец упал…