Глава 67. Про морг

Так вот — про морг. Как студенты падают в обморок в морге и бросают мединститут. Это раньше, при царе, студентов сразу вели на вскрытие в морг, а сейчас обучение щадящее. Есть предмет «анатомия» на первом курсе. Там изучают кости и другие детали. Чистые, промытые, много раз побывавшие в руках студентов человеческие кости с отверстиями для сосудов, бугорками и бугристостями лежат в учебной комнате. Еще иногда дежурные приносят на носилках из подвала части тел. Они серого цвета, похожи на мокрые мумии, только жировые ткани остаются желтыми. В подвале их хранят в больших ваннах с растворами с очень едким запахом, который не дает им портиться. Анатомия — очень сложный предмет, много зубрежки, латинских названий, два года сплошных мучений для студента института.

А собственно морг, где вскрывают трупы людей, определяют причину смерти, появляется на последних курсах. Когда уже поздно отказываться от мединститута. Ведь ты сдал анатомию, четыре сессии, два года каторги, черт побери!

Да, морг вызывает ужасные чувства, целую смесь. Привыкнуть к нему невозможно. В морге стоят такие белые столы, как обычные ванны с отверстием для слива, наверное, и пробка есть на цепочке. И над столом смеситель с водой и душевым шлангом. Только края у этой ванны невысокие, сантиметров пять, поэтому и называется «стол». Для меня амой большой загадкой всегда было: куда потом попадает эта жидкость из ванны-стола? Впрочем, наверное, как-то это все устроено.

Старые преподаватели в морге, кажется, только потому и не бросают это дело, что у них есть возможность постоянно общаться со студентами, молодыми, живыми и свежими. Это отвлекает от той работы, которая, как и любая другая работа, становится рутиной.

Первый урок всегда посвящен этике. Вот лежит на столе-ванне голый труп на спине. Это еще почти человек. Он вчера был живой. Мы не знаем, может быть, он еще и сейчас что-то слышит. Поэтому надо вести себя в зале прилично, не орать, не смеяться, не шутить над ним, не дергать за руки, не делать селфи, даже истерически. А теперь, не торопясь, осматриваем его детально, сантиметр за сантиметром, заглядывая в каждое отверстие и записывая все в протокол. Вот синяк на запястье — след от наручников, вот ссадины — следы сопротивления при изнасиловании, вот странная татуировка. И так далее.

А теперь берем обычный скальпель и делаем разрез от подбородка до лонной кости. Кто хочет сделать разрез?

Вот тут уже появляется студент, который хочет и будет все делать сам за всю группу. Обычно такой всегда один на группу. Никого не заставляют делать это насильно, можно только смотреть, а потом сдать экзамен или получить автомат, если не было пропусков.

Запах, конечно, в морге ужасный, и ничего с ним сделать нельзя. Вот в углу лежит труп с пожара, черный, в позе боксера. Вот на столе стекает огромный утопленник. Приемное отделение заставлено железными каталками, старыми, избитыми, на каждой голые трупы в разных неудобных позах, старые, молодые, толстые, худые, синие, желтые, бледные, красные, с бирками. Чаще трупов больше, чем каталок.

Санитар с журналом регистрации. Санитары надолго не задерживаются, приходят ради большой зарплаты или чаевых, а все равно бросают это дело. У них же еще в обязанность входит вскрывать череп электропилой. Это последний этап вскрытия, когда в зал входит санитар с электропилой и спиливает черепную коробку.

После морга почему-то всегда хочется есть, прямо чувство голода появляется. Адреналин и кортизол вызывают голод.

И да, обморок был и в моей группе — у беременной студентки.

Глава 68. Заключительная, но это еще не всё

И вот уже выстроился план книги, и написано много, а время еще есть, и прошлое не уходит из головы. Время, когда вы все были живы, всегда будет лучшим временем. И не только потому, что вы все были живы. Еще и потому, что белое было белым, а черное никто не называл темно-белым. В любой истории должен быть свой хеппи-энд. Герои, которые остались живы, должны пожениться и плыть на корабле в солнечный мир по спокойному морю под музыку без всякой грусти. Не должен положительный герой лежать застреленный бандитской пулей на последней странице. Где-нибудь потом, но только не на последней странице.

Все, что сохранилось в памяти, несет на себе отпечаток эмоциональности. Это либо ярко выраженные страдания, будь то до слез замерзшие ноги по дороге до больницы шахты Северной или трагическая смерть пациентки на глазах у мужа, либо ярко выраженный восторг от правильного диагноза или искренней благодарности родственника пациента. Среднего нет, и не приходит в голову такого, чтобы это было похоже на киношного правильного, всегда уверенного в себе профессора Преображенского. Скорее, доктор Живаго продолжает свой бесцельный путь.

Вряд ли может врач достигнуть той степени эмоциональной тупости, нирваны, когда уже ничто не способно вывести его из равновесия, ничто не удивляет.

Ведь способности пациентов, да и людей вообще не ограничены. Когда кажется, что уже все было и больше ничего интересного в жизни не осталось, обязательно выйдет из толпы кто-нибудь и достанет из кармана нечто поразительное, невиданное, что и словами не выразить. В таком случае необходимо на секунду остановиться и обратить свой взор на пройденную дорогу, даже на начало пути, как там все было, и спросить себя: «Это положительная динамика или отрицательная?» Или: «Это уже конец или начало апокалипсиса?»