— Серый ответь им покороче, потом объяснимся, — скомандовал Сан Саныч своему Левше и Серёга ответил лаконично, но ёмко.

— Прилетели с Земли, находимся на планете Тейя, в точке Лагранжа: номер три. Понятно?

— Где-где? — переспросили пограничники.

— В Караганде! Блин! Потом объясним, до Земли миллиарды кэмэ. Точка. Остальные детали лично, при встрече или завтра. Конец связи. Где там Ваш Ахмед? Приём, — деда Ахмеда приходится обвязать тросом, чтобы поднять летающему аппарату. Трос медленно тянет лебёдка, но всё же подъём чуть было не обрывается по причине прозвучавшей короткой очереди от подножия склона.

Спортсмены, что контролируют брод у нижней башни, замечают и докладывают о человеке, упорно ползущем по дымящимся трупам от леса в сторону реки. Они бы не обратили на него внимания и добили бы от греха подальше, но настораживает поведение тех кочевников, что сами, без приказа вернулись к поверженным соплеменникам и стали спасать раненных и оттаскивать к лесу убитых. Воины, заметив уползающего пленника, закричали, засуетились, показывая на уходящего руками, и кинулись к брошенному оружию. Не объявленный мораторий чуть было не прервался выстрелами двух лучников-санитаров по беглецу, что добрался почти до самого уреза воды. Но короткая очередь автомата старшего сержанта, что руководил бойцами в нижней башне, вжикнула сверхзвуком пуль над головами обозлённых, но не побеждённых наездников бека. Пешие кавалеристы пригнулись и отпустили натянутые прежде тетивы луков. Но стрел с плеч средневековых металок убирать не собирались, а затихарились среди валяющихся трупов лошадей.

Та настойчивость, с которой ордынцы хотели не допустить пластуна к пограничникам, показалась командиру взвода повышенной боевой готовности очень хорошим доводом и аргументом, чтобы прикрыть огнём раненного пленника. Враг моего неприятеля — мой друг. Ишь, как забегали на берегу кривоногие! Ещё один такой бой и будут от пуль сами уворачиваться. Перебежчик между тем всё тяжелее бьёт здоровой рукой по водной глади, помогая себе двигаться сквозь сопротивление потока жидкости. На средине реки вода доходит ему до носа. Он толкается ногами и пытается бороться с течением. Его сносит, но упорство парня и явная угроза утонуть, после такой трудной попытки уйти от стрелы лучника не оставляют спортсменов в нижней башни равнодушными. Они не то, что болеют за пловца, а практически душой и сердцем становятся на сторону малочисленного, слабого и раненного незнакомца. Ох, ты ж русская душенька! А хлопчик-то, уже в реке и гребёт по-чапаевски. Не, кино про Василия Ивановича мы видали и не раз! Повторов, про врёшь не возьмёшь — не будет, и ещё одна короткая строчка пуль бьёт по конскому телу, за которым прячутся меткие и настойчивые стрелки Урагхбека. Заставляет их снова спрятаться за мёртвой тушей.

— Прикройте мужики! — сержант выскакивает не сломя голову. В каске, бронике, АКС за спину, подсумок на яйца зачем-то суёт. И бежит так, что прибрежный песок взмывает за его спиной выше головы, оторвавшись от жёстких резиновых подошв обеих ног. На противоположном берегу один из санитаров пытается прицелиться, чуть приподнявшись над боком убитого коня. Второй меняет позицию, пытается обмануть наблюдателей. Но сверху тоже уже заметили движуху внизу и выстрел из СВД, сделанный Файзуллой гуманно сшибает шлем с головы кровожадного стрелка, который валится назад от удара снайперской пули, как убитый наповал. Второй прячется и старается скрыться к лесу. Пловец устало ползёт по мелководью, пока сержант не добирается до его измученного тела весь в ореоле брызг от взбитой ударами полусапожек воды. В два рывка перворазрядник поднимает и забрасывает беглеца на плечо и тяжелой, и медленной рысью поднимается по береговому скосу к нижней башне. Где его встречают двое и втаскивают пловца сначала за стены, а потом и внутрь башни. Сержант хрипит у стенки, всасывая и выдыхая воздух.

— Везёт тебе парень, ещё б чуть и утоп бы или эти, своими рогатками из тебя ёжика сделали. Фух. Фух. Фух. Мля. Индейцы блин, — спасённый стонет. Он лежит на животе вниз лицом у ног пограничников с неестественно вывернутой левой рукой. Тут народ соображает, что ему так было интересно и непонятно в этой странной и целеустремлённой фигуре. Одежда нарушителя водной преграды напоминает афганки самих солдат, но, однако расцветка и покрой, совершенно разные по мелким деталям и нахождению карманов на брюках и куртке. На шее зацепилась ремешком кепка с длинным козырьком. На ногах бутсы с высокими берцами и необычной шнуровкой. Рваный камуфляж незнакомца, однако, более подходит к цвету гор, нежели новенькие куртки и брюки пограничников ещё не выгоревшие на местном солнышке и не застиранные до висящих ниток на сгибах.

— Ху а юррм, — булькает, сплёвывая воду и песок на камень под собой, замоченный в реке перебежчик.

— Да, это ты точно — Хуера им. Пусть хвосты коням крутят пока, — одобряет оставшийся за пулемётчика боец, не глядя на происходящее сбоку и сзади. Сержант, однако, соображает быстрее на то он и младшим командиром поставлен.

— Американец! По-английски говорит! Есть! Ну-ка поднимаем его и к стеночке спинкой, нежненько! Не дай бог представится, после такого! Радио наверх! Ах, да, батареи сели! Виталя: Бегом по ступеням! Доложи! Взяли — американца в плен! Майора сюда! Фельдшера! И носилки! — бегать во взводе умеют все, а кандидаты в мастера на средние дистанции так те особенно.

От взятого с места спурта только пыль облачком взметнулась в полумраке самодельного Дота. Американец видно понял, что теперь его просто так не порежут на лоскуты, и организм янки, отпущенный на свободу волей солдата, расслабился и отрубил сознание иностранца. Дал отдых после всех и тягот и лишений, как наградил за похвальную стойкость, терпение и несгибаемость в плену. За то что не сдох под ножом, как баран перед ужином.

Ахмеду пришлось таки полетать, чтоб вернуть конников на место боя. Удовольствия от растаскивания трупов солдаты бека не получили. Зато урок запомнили надолго. Пришли хозяевами и господами, а убирались побитыми и ошпаренными собаками. Посланник хана получил ультиматум — аренда на сто лет на пять конских переходов от места боя во все стороны и гора с рекой от истока до русла.

— Что скажешь янки? — вопрос майора пленного не вдохновляет, первую медпомощь оказывают прямо в нижней башне. Обыскали быстро. Кроме надписи на отвороте нагрудного кармана про ЮС АРМИ, более ничто не указывает на принадлежность бегуна к оплоту демократии. Все бирки на подкладке кто-то аккуратно срезал. Сержант-спаситель божился, что пленный спросил его по-английски «Кто вы?», а не хрюкнул, сплёвывая воду, перед тем как упасть в местный анабиоз.

— У меня так учительница разговаривала в школе, — как последний аргумент выложил он своё впечатление от хрипа спасенного, — Да и чего ему тикать от индейцев? Видно пришить хотели. Чужой — вот и побежал к нам. Да и плыл он больно профессионально, хоть и грёб одной рукой, но воздух хватал с поворота головы и морду в воду сразу, чтоб сопротивление уменьшить. Чурки-то плавать не умеют. А одежда — такой ткани на убитых «монголах» нет.

— А ведь точно, ордынцы в массе плавать не умели. У них и речек, там тёплых да глубоких — ёк, — рассуждал майор, наблюдая хлопоты над американцем, — Тащите наверх. Раздеть. Обогреть. Переодеть в сухое.

Зубов смотрел на пленника, как гестаповец на долгожданного партизана. Чудеса — чудесами, а война — войной, по-распорядку.

— Фельдшер, когда он в себя придёт? — допросить пленного надо было даже раньше, чем прояснить загадки Сан Саныча и его летающего футбольного поля. Новости и события прибывали и требовали ответных действий. Пленного надо поставить на ноги, разговорить. Задача для старшины и фельдшера с майором. С Сан Санычем пообщаться по душам и понять, кто они и откуда взялись. Заодно и привлечь их к патрулированию района. Ведь не сдастся же бек. Лазутчиков наверняка оставит. Разведать подступы. Узнать куда впадает речка. Рапорта со Светкой передать. И запросить вооружения и боеприпасов. Может даже бомбы выпросить, если со старателями договоримся. Но пленный, прежде всего или всё вместе.

— Битый он сильно. Весь в синяках. В руку видно нашу пульку схватил от ПКМ навылет. Рану промыть. Обработать. Перевязать. Укольчик, чтоб заражения не пошло. Отоспаться сутки. Дать чаю горячего, мясной бульон и водки полстакана и будет окей, — оптимизм медика прерывался стонами раненого, которого пограничник обрабатывал, одновременно отвечая на вопросы офицера.

Тогда, Сан Саныч первым номером. Подумал Зуб и потянул Моторолу с патронного ящика, заменяющего стол.