А потом я сделал не самый умный шаг: желая посмеяться над особенно

приставучими девчонками, назначил двум — по отдельности — встречу на одно время в

одном и том же месте. Большого смеха не получилось: девочки обиделись и захотели меня

проучить. Сказали своим родителям, что я вроде бы пристаю к ним, буквально, не даю

прохода в школе. И в подтверждение — показали мои ответные записки с назначением

времени и места свидания.

Классным руководителем у меня была тогда учительница русского языка и

литературы Елизавета Андреевна Жалнина. Великолепный профессионал, преданно

любящий свой предмет, она ко мне всегда хорошо относилась, зная какую роль в моей

жизни играют книги. И так хвалила меня на уроках в других классах, что иногда

старшеклассники спрашивали: не моя ли она мама?

Так вот, однажды накануне родительского собрания она отвела меня в сторонку и

сказала, что родители девочек жалуются на то, что я не по возрасту озабочен

противоположным полом и постоянно пристаю к их дочкам. В общем, я расстроился и, желая хоть как-то оправдаться, прихватил с собой на собрание, а оно было общим, учеников и родителей, свою злополучную коллекцию. Маме, зная ее крутой нрав, я ничего

не сказал. Мы с ней сидели рядом, и я помню, как у меня забилось сердце, когда

Елизавета Андреевна предоставила слово одной пожаловавшейся на меня родительнице, которая, пылая праведным гневом, обличала меня как юного развратника, не

получающего дома от матери-одиночки нужного воспитания. Моя мамочка удивленно

слушала ее, затем посмотрела на меня неверяще-изумленным взглядом, и ее лицо стало

медленно заливать стыдливой розовой краской.

Во время этой экзекуции я сидел, пряча глаза. Мне казалось, что все смотрят на нас