Сейчас без десяти восемь. Я снова на крыше: поднялся, чтобы послушать ещё одно восьмичасовое включение Фаренгейта. Вдруг скажут что-то новое.

…

«И снова добрый вечер. И снова надеюсь, что для вас он — добрый. В наше время добрый вечер — это вечер, который наступил, и до которого мы сумели дожить. Так что если вы слушаете меня сейчас, знайте: вы — счастливчик. Не только потому, что слушаете лучшее радио на свете. Лучшее из оставшихся. Радио Фаренгейт, сто четыре и три ФМ, Южная сорок девять, корпус А. Ещё сутки нас можно будет найти по этому адресу и отправиться вместе с нами туда, где уж точно безопаснее, чем здесь.

Найти нас, как это сделали наши сегодняшние гости. Ну что, девица-красавица, скажешь что-нибудь в микрофон?

— А он работает?

— Ещё как.

— По-настоящему?

— Да, как на настоящем радио. Была когда-нибудь на радио?

— Нет.

— А теперь ты не просто на радио, а, может быть, на последнем радио на земле, представляешь? Ну что, как тебя зовут?

— Юля.

— Сколько лет тебе, Юля?

— Девять.

— Замечательно. Скажи, ты сама нас нашла или эти двое тебе помогли?

— Помогли.

— Какие молодцы. Не возражаешь, если мы и им дадим поговорить в микрофон?

— Нет.

— Вот и славно. Итак, наши, возможно, последние гости на старом месте, прибыли в нашу скромную обитель буквально сегодня вечером, и зовут их…

— Кристина.

— Сергей.