Она стала просить этого человека дать ей пару дней, чтобы вернуться в Уигтаун и забрать свои вещи перед тем, как ее депортируют. В конце концов они согласились, обязав нас вернуться в аэропорт к полудню понедельника следующей недели.
Впереди было несколько сложных дней, и мы провели их на нервах. Однако это были пустяки по сравнению с тем, что нас ожидало дальше. Утром в понедельник я отвез Анну обратно в аэропорт Глазго, и мы сообщили о нашем прибытии в миграционную службу. Все это был фарс: они не знали, что им делать, и даже не забронировали для нее билет. В какой-то момент служащий сказал, что они нашли место на рейсе компании Iceland Air в Бостон через Рейкьявик, однако Анне придется самой его оплатить. Я помню, как испытал чувство гордости за нее, когда она сказала им, что если они намерены выслать ее из страны, то обязаны «оплатить на фиг» ей дорогу. В итоге они согласились оплатить перелет до Рейкьявика, однако объявили, что дальше, в Бостон, ей придется лететь за свой счет. Даже когда она объяснила им, что в Исландии она останется без крова и у нее не хватит денег, чтобы добраться до Америки, их это не тронуло. И только когда мы пригрозили, что сейчас сядем в машину и уедем обратно в Уигтаун, чиновники наконец-то согласились оплатить перелет полностью. То, как пограничный контроль повел себя в этой ситуации, – просто позор от начала и до конца: верх несостоятельности, бесчувственности и некомпетентности. Никогда не забуду выражение лица Анны, когда ее уводили: глубокая печаль с оттенком несокрушимого оптимизма.
Следующие несколько месяцев были ужасными, особенно для Анны, которая очень хотела вернуться в Шотландию, ко всему, что она любит, однако не могла сделать этого из-за мелочности бюрократов. Со своей стороны я делал все что мог: встречался с депутатами английского и шотландского парламента, пытался поговорить с людьми из пограничного контроля, но ничего не помогало. В службу пограничного контроля пробиться невозможно, и даже члены парламента не могут повлиять на их решения. Одна из причин, по которой я голосовал за независимость Шотландии на референдуме, – то, как поступили с Анной. Сельской Шотландии нужны такие люди: умные, трудолюбивые, искренне любящие эту землю. Однако ее силой выслали отсюда из-за правил, которые были придуманы для Юго-Восточной Англии.
После того как несколько попыток вернуться в Шотландию не увенчались успехом, огромные деньги были выброшены на юриста, который пообещал сделать ей «ускоренную визу» за несколько месяцев, но так ничего и не сделал, и в довершение ко всему ей пришлось несколько недель ночевать в машине, для нас оставалось только одно решение, к которому мы оба не хотели прибегать, – виза невесты. Мы заполнили все необходимые бумаги, и Анна, счастливая, вернулась в Шотландию. У нас было шесть месяцев, чтобы или найти другое решение, или пожениться (не самое худшее в жизни, однако я до смерти этого боялся). Через несколько месяцев мне пришлось подавить все мои страхи, и мы поженились в типичном скучном загсе в Касл-Дугласе. Кэрол Энн была свидетельницей. Это событие – более, чем какие-либо другие – послужило причиной всех проблем, с которыми мы столкнулись дальше в своих отношениях.
13 покупателей
Четверг 7 мая
Каким-то чудом сегодня утром я нашел все заказы. Все сделаны через Amazon. Общая сумма заказов составила 40 фунтов стерлингов.
Анна действительно рада снова вернуться в Галлоуэй. Она провела день, гуляя по городу и навещая знакомых. Мы решили, что будет лучше, если примерно половину времени она будет жить в комнате для гостей над магазином, а остальное время у друзей. Все мои друзья стали ее друзьями, и они любят ее больше, чем меня. К счастью, она не успела продать свою машину перед тем, как уехала, так что сейчас та стояла и ждала ее, вся ржавая и замшелая, такая же, какой Анна ее оставила. Как-то раз, три года назад, в воскресенье после обеда мы решили пойти погулять. Была зима. Я запирал магазин, когда Анна, оглядевшись по сторонам, вдруг впала в панику и заявила, что ее машину угнали. Я попробовал успокоить ее и найти другое объяснение: в Уигтауне машины не угоняют, а уж тем более старые развалюхи. Я предположил, что, может быть, Винсент, у которого есть запасной ключ, забрал ее к себе, чтобы что-нибудь проверить. Мы дошли до его станции техобслуживания, которая находится недалеко от нас, и объяснили ему, что случилось. Он сказал нам, что машину никто не угонял: он только что видел ее припаркованной возле универсама. Мы пошли туда – она и правда стояла там, скорее не припаркованная, а брошенная посреди дороги. Наконец мы разобрались, что случилось: несколько дней назад Анна ездила к Финну и на пути домой остановилась возле универсама, чтобы купить хлеба и молока. Она поставила машину во второй ряд, так как мест не было (обычное дело на широкой главной улице Уигтауна), а когда вышла из универсама, то забыла, что приехала туда на машине. Машина простояла брошенная посреди дороги целых четыре дня, и никто на это не пожаловался: люди просто ее объезжали, как будто ехали по кольцевой транспортной развязке.
Насколько я знаю, единственная машина, которая была когда-либо «угнана» в Уигтауне, принадлежала моим родителям, и это случилось более двадцати лет назад. Она находилась на техосмотре на станции обслуживания, и механик оставил ключ зажигания в замке на ночь: для тех времен это было обычное дело. Мимо проходил пятнадцатилетний мальчик, и ему захотелось произвести впечатление на девочку. Он залез в машину, десять минут покатался по тихим деревенским дорогам, а потом аккуратно поставил машину туда, где взял. Единственной уликой в этом преступлении оказался листок бумаги с домашним заданием, который выпал у него из кармана. На следующий день его нашел автомеханик, когда регулировал положение кресла.
К прилавку подошел покупатель, положил на него фунт стерлингов и сказал: «Вот, возьмите. Мы были у вас в магазине в прошлом году, и вы взяли с нас на один фунт меньше. Вы часто жалуетесь в фейсбуке на жадность покупателей, и мы решили вернуть вам деньги». Я поблагодарил его и спросил, кто это взял с него меньше, на что тот ответил: «Та темноволосая женщина, с которой вы все время спорите».名
В четыре часа покупательница подошла к прилавку с книгой Викторианской эпохи в прекрасном переплете из телячьей кожи. Кое-кто (не будем показывать пальцем) поставил на нее цену 9,50 фунта. Книга должна стоить по меньшей мере 45 фунтов. Однако женщина так была рада этой книге, что я продал ее по цене, указанной на ценнике.
13 покупателей
Пятница 8 мая
Сегодня работала Ники. Жуткий «пятничный пир» снова вернулся. В этот раз она принесла коробку шоколадных пончиков. Я уверен, что она успела на них посидеть, ну, или что на них полежала ее кошка. Так или иначе, шоколад растаял и превратился в жидкое месиво.