– Мне нужно… немного омолодиться.

– Хорошо, – кивнул демон. – Кто-нибудь из Паломников приготовит состав. Получишь вместе с основной оплатой. Пять-шесть лет?

– Да.

Колдун сглотнул. Раньше он никогда не просил молодости, но теперь… ломящими под вечер костями чувствовал он приближающуюся старость.

Когда гость исчез в темноте кладовой, Колдун с печалью подумал о том, что бесплатно получит несколько лишних лет жизни. Он губит жизни людей за антикварный фарфор и золото, а неизмеримо большее богатство – жизнь – достается ему бесплатно.

А потом, взглянув на часы, он понял, что еще не слишком поздно для того, чтобы навестить главных поставщиков «живого товара», и отправился в кладовую. Там стоял огромный сейф. Не то чтобы его деньги нужно было охранять. Колдовские заклятия, оберегавшие обитель, были надежнее запоров любого швейцарского банка, но Викториан предпочитал, чтобы деньги хранились как положено. Отсчитав кругленькую сумму, Викториан на мгновение задумался. У него было несколько поставщиков «живого товара», – людей, которые показывали ему на тех, у кого не было родственников и чье исчезновение осталось бы незаметным для окружающих. Как объяснял им Викториан свои «покупки»? Самым популярным объяснением была торговля органами для пересадки. Черный рынок человеческих органов. Хотя ничего подобного в нашей стране в те годы не существовало, привыкшие к атмосфере всеобщей секретности люди верили.

Викториан удивлялся таким людям. Они предавали своих знакомых, передавая их в руки палача за совершенно скромное вознаграждение. Оправдываясь перед собой за свои действия, Викториан говорил себе, что люди-предатели во сто крат хуже его. А он не был предателем рода людского. Он был слугой Древних – Колдуном, и это отделяло его от простых людей. Те, с кем он имел дело, приобретая живой товар, казались ему иудами.

В этот раз Викториан, помня, что просил демон, отправился не на вокзал, где в детской комнате милиции всегда можно было разжиться сбежавшим из дома подростком или каким-то отбившимся от табора цыганенком, а в одно ПТУ, где часть учащихся были детдомовцами, а директор, надо сказать – привлекательной женщиной, очень любившей деньги и совершенно не имевшей совести, хотя она считалась отличным педагогом и была членом партии.

Нелли Николаевна – так звали директора – оказалась на месте. Когда Викториан, осторожно постучав, заглянул в ее кабинет, она перебирала какие-то бумаги. Увидев Викториана, женщина изменилась в лице. Она всегда боялась, что такие большие и легкие деньги рано или поздно приведут ее на скамью подсудимых за соучастие в убийстве или чем-то еще худшем. Конечно, она давным-давно заранее заготовила все бумаги, необходимые для ее оправдания, однако устоять перед финансовым искушением и в один прекрасный день отказать Викториану дама уже не могла. Она была готова попытаться изобразить из себя невинную жертву обмана. Притворство было у нее в крови. Вторым чувством, которое, сменив испуг, проступило на лице Нелли Николаевны, была потенциальная жадность.

– Здравствуйте, – улыбнулся Виториан, но обворожительная, по его мнению, улыбка получилась скорее плотоядной. Дьявол пришел забрать своего жертвенного агнца.

– Вы снова к нам?

– Да, видите ли…– Очень давно, сидя в одном из дорогих ресторанов (конечно, за счет Викториана) и договариваясь о дальнейшей «совместной деятельности», они решили никогда не упоминать о «целях», потому что в женском коллективе, а особенно если это женщины-педагоги, даже стены имеют уши.

– Сейчас посмотрим.

Директор встала, подошла к шкафу и вытащила гору личных дел.

– Мальчик подойдет? – спросила она, перебирая папки. Если честно, папки перебирать нужды не было. Она всегда держала на примете одного-двух кандидатов для Викториана. Просто ей нужно было время, чтобы внутренне собраться перед тем, как передать своего ученика в руки странного человека с клочковатой бородой.

– Я хотел бы взглянуть.

Судя по фотографии, мальчик был симпатичным, и Викториан кивнул. Он давно уже не видел разницы между девочками и мальчиками, когда речь шла о постели или служении Искусству.

– Я сейчас его приведу.

Директор выскользнула из кабинета. У нее дрожали руки. (Кстати, это была именно та черта, из-за которой она считала себя честной женщиной, вынужденной уступить Викториану по причине тяжелого финансового положения.) Она торопилась. Несмотря на жадность, Нелли Николаевна старалась отделаться от Викториана как можно быстрее.

Викториан тем временем снял пальто. Ему-то торопиться было некуда. Слишком хорошо знал он дамочек, подобных Нелли Николаевне. Если заставить ее побольше помандражировать, можно ей поменьше заплатить. Если продержать ее в нервном состоянии целый день, она будет рада и вовсе отказаться от денег, лишь бы Викториан навсегда исчез из ее жизни. Но до такой крайности доводить не следовало, иначе повторный визит мог оказаться неудачным.