— Да ни с кем! Она была не очень-то общительная.

Это я ее разговорила. Я всегда легко знакомлюсь.

— Тогда, может, у нее с кем-то были конфликты? Знаешь, соперничество, зависть… Ее ведь обошли. Кстати, я вспомнил, ты говорила, что Оля собиралась играть призрак? Как она относилась к девушке, которая получила эту роль? Я как-то думал об этом.

— К Оксане? — уточнила девушка. — Нормально.

Да нет, вы меня не поняли. Оля ни с кем не ссорилась, она просто не умела дружить. Ей было нелегко… Почему, не знаю. Она ведь была очень симпатичная, вроде бы раскованная.. Мне казалось, что она ждет от всех чего-то большего… Поклонения, что ли? А поклоняться-то еще нечему было, мы даже играть не начали, она никак себя не показала. Да! — воскликнула она вдруг. — Был один неприятный момент, в самом начале, когда мы только начинали собираться.

У Ирины была хорошая помнила имена, она быстро запомнила, как зовут ребят, и практически никогда не ошибалась. Но на одном из первых сборов она все-таки сделала ошибку. Окликнула Ольгу, и девушка, которая потом получила роль парикмахерши, отозвалась: «Которую вам нужно?» Ирина подняла на нее глаза и с улыбкой заметила: «Ты у нас, кажется, единственная Ольга?» Тогда Ватутина встала и молча покинула зал. Все оторопели. Наташа хотела пойти за ней, но не решилась — Ирина не позволяла расходиться без ее разрешения, пока идет читка и обсуждение пьесы.

— Это ее так задело? — удивился Михаил.

— Да. Она мне потом сказала, что Ирина нарочно так сказала, чтобы поиздеваться, намекнуть, что вторая Ольга тут лишняя… Я пыталась ее переубедить, для меня это было так удивительно… Но я подумала, что Оля очень ранимая, а в большой компании часто случается, кто-то кого-то подденет… Случайно, без злобы, просто ради смеха… А она все принимала всерьез. Конечно, Ирина могла ошибиться, нас же много! А Оля в тот день на репетицию не вернулась.

— Она с этой «парикмахершей» потом не враждовала?

Михаилу снова вспомнились свои подозрения насчет второй Ольги. Но Наташа ответила, что девушки, кажется, вообще не разговаривали. Трудно это понять, как вражду — просто Оля быстро перестала посещать театр.

«Какая жажда собственной исключительности! — думал он, слушая рассказ Наташи. — Как же ей хотелось быть первой, единственной, особенной… Интересно, на преступление она тоже согласилась, чтобы доказать свою особенность? Но среди кого? Ради кого? Ведь там зрителей не предполагалось… Неужели ей было так важно мнение тех двух подонков? А может… Может, это просто комплекс неполноценности? Ведь девица была тоже из театра, она видела Ольгино унижение, знала, что ее обошли при раздаче ролей… И когда она предложила ей легко заработать, Ольга решила щегольнуть своей отвагой, возвыситься хотя бы в ее глазах? Все может быть…» Он подумал, что в Ольгину пользу говорит только одно — в конце концов она передумала, решила не участвовать в грабеже. И пыталась отговорить своих сообщников. В ту ночь, при единственном зрителе — испуганной младшей сестре — девушка сыграла свою главную роль. Но вряд ли кто-то будет ей аплодировать…

Он ломал голову над тем, как можно вычислить сообщницу Ольги. Сообщница должна многое о ней знать.

Знать, где она живет, какая у нее семья, знать очень многое. Он поручил Наташе провести разведку и на этот счет Поинтересовался, как прошло представление Милены в качестве новой статистки. Никто из актрис не сказал, что это — сестра Ольги? Может, кто-то обмолвился?

Но Наташа разбила его иллюзии:

— Да ведь вы же сами приходили к нам с Миленой, и тогда все узнали, что это Ольгина сестра! Нет, так мы ничего не выясним. А вот насчет того, где жила Ольга, можно и поспрашивать. Все почему-то считают, что я должна это знать. А я не знала.

— И еще самое главное! — Михаил вылил в Наташин стакан остатки минеральной воды. — Думаю, что я произвел фурор своей речью. Постарайся выведать, какое она произвела впечатление на актрис. Прикидывайся оскорбленной, ведь никто не знает, что я успел извиниться.

Играй на ущемленном самолюбии. Говори всем, что я псих, короче, не стесняйся в выражениях, требуй сочувствия.

Может, кто-то ответит тем же…

Они решили почти все вопросы и уже собирались попрощаться, когда Михаил услышал звонок к дверь. Наташа испуганно вскочила:

— Ой, я пойду!