30
Про натуральный звукоряд будет, но несколько позже.
31
Тут Чайковский вообще знатно выступил, написав свой Первый концерт для фортепиано с оркестром в си-бемоль миноре, тональности, к которой с времен Пифагора до Баха и близко не подходили.
32
Кстати, судя по индексу цитирования, с тех пор мало что изменилось.
33
Между прочим, это было как раз в те времена, когда жил Пифагор. Это я в качестве иллюстрации размерности времени.
34
Кстати, подобный прием, а именно одновременное звучание инструментов в максимально удаленных регистрах, психофизиологически создает впечатление огромного пустого пространства. Этот эффект точно таким же образом, как у Прокофьева, срабатывает и в первой части «Дворцовая площадь» Одиннадцатой симфонии Шостаковича «1905 год».
35
И если мы вспомним гудение трансформаторной будки, которую уже упоминали применительно к исследованиям Пифагора, то, как правило, наиболее явственно там слышен третий, квинтовый, обертон, то есть звук, приблизительно равный по высоте ноте ре малой октавы. А основной тон, разумеется, 50 Гц, он соответствует частоте колебаний тока в сети. Разумеется, американские трансформаторные будки будут издавать звук ближе к ноте фа, поскольку тамошний основной тон равен 60 герцам.
36
Потому что здесь прогрессия арифметическая, а не логарифмическая, а мы-то, когда воспринимаем музыку, опираемся именно на логарифмический алгоритм.
37
Собственно, самое начало симфонической поэмы Рихарда Штрауса «Так говорил Заратустра» и представляет собой последовательность первых обертонов натурального звукоряда. Это те полторы минуты произведения, которые знакомы практически каждому, в отличие от того получаса музыки, который следует далее.
38
Я помню, что ладами называются порожки на грифе гитары. Но это еще одна из проблем нашего бытия — сущностей много, а слов мало. Поэтому иногда приходится повторяться.
39
Следует заметить, что для этих стенаний, полных душевной боли и безысходности, были некоторые основания. «Щелкунчик» действительно один из самых коротких балетов, но дело в том, что этот текст, ставший уже каноническим, появился в те времена, когда винно-водочные отделы закрывались в девять часов вечера, а вышеупомянутый фрагмент звучал в 20:55.