«Если большая терция находится в нижней части квинты, то гармония делается веселой (allegra), а если она находится сверху, то гармония становится печальной (mesta)». То есть в переводе с научного на человеческий — «мажор это весело, а минор — грустно».
И подобную реплику образца 1558 года на привычку или традицию уже не спишешь.
В наше непростое время
Античность — это молодость мира!
Мы уже так трепетно, как они, к ладам не относимся, но кое-что по части семантики у нас тоже имеется.
Начнем с целотонной гаммы (так музыканты-прикладники называют целотоновый лад).
Это звукоряд, расстояния между всеми тонами которого, как следует из названия, равны целому тону. Если принять во внимание отсутствие полутонов (это не художественный образ, а математический факт), то нетрудно обнаружить, что при таком раскладе в рамки октавы помещается не семь нот, как обычно, а всего шесть.
Главная особенность этого лада — он придает происходящему на наших глазах ощущение волшебства и таинственности. Хрестоматийный пример — похищение Людмилы Черномором непосредственно со свадебного пира. Целотоновый звукоряд со всеми его мелодическими производными звучит в тот момент, когда во дворце Светозара, Великого князя Киевского, во время свадебного торжества внезапно отключается свет, система видеонаблюдения, и только мы, зрители, можем видеть, что, собственно, произошло. И в дальнейшем этот звукоряд служит однозначным маркером появления Черномора.[46] В опере А. С. Даргомыжского «Каменный гость» при каждом появлении Командора уже, можно сказать, тиражируется находка М. И. Глинки, а дальше — советские мультфильмы и кинематограф впитывают бесценный музыкальный опыт русской классики. При этом любопытно заметить, что в Голливуде те же образные цели и задачи решались иными музыкально-техническими средствами. Другая школа и традиции.
Между всеми соседними нотами расстояние равняется полутону. При столь уплотненной геометрии в октаве помещается аж двенадцать нот, что вполне логично вдвое больше, чем в случае с целотоновым звукорядом. В частных случаях это достаточно распространенное явление, особенно в романтическую эпоху, но идеальным воплощением хроматического звукоряда, без единого изъяна и исключения, стал хит всех времен и народов «Полет шмеля» из оперы Н. А. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане».
И конечно же, хроматический звукоряд вещь совершенно незаменимая, если композитор задумал изобразить завывание ветра, как, скажем, Верди в «Риголетто» или Россини в увертюре к «Вильгельму Теллю».
«Не пугайтесь, ради бога, не пугайтесь! Я не стану вам вредить!» С этими словами, выражающими самые благие пожелания, Герман обратился к Графине в четвертой картине «Пиковой дамы» П. И. Чайковского.
Я обращаюсь к вам с этими же словами в уверенности, что в нашем случае все закончится гораздо лучше. А главное, быстрее.
Итак, увеличенная секунда состоит из трех полутонов. Оно бы и ладно, но эта опция придает мелодии совершенно специфический шарм.
Взять хотя бы песню «Хава нагила», которую знает даже бо́льшее количество людей, чем, скажем, пьесу «Два еврея, богатый и бедный» из фортепианного цикла М. П. Мусоргского «Картинки с выставки». Так вот, первый же интервал, на который вы обратите внимание в этой песне (как, впрочем, и в пьесе Мусоргского), — это и есть увеличенная секунда.
Этот интервал — своего рода национальный маркер в самом широком смысле. В опереттах И. Штрауса, Ф. Легара или И. Кальмана — это однозначное обозначение того, что сюжет развивается не просто в Австро-Венгрии, а конкретно в венгерском культурном и национальном пространстве.
В «Кармен» Ж. Бизе в теме любви, трагической и жгучей, увеличенная секунда говорит о цыганском этносе.
В русской оперной музыке достаточно вспомнить томные «Пляски персидок» из «Хованщины» М. П. Мусоргского, чтобы согласиться с тем, что мои дальнейшие комментарии по этому поводу излишни.
Вот, собственно, и все. Увеличенная секунда — это песня без слов, которая мгновенно даст вам понять, с кем вам предстоит иметь дело. А именно, с венграми, цыганами, евреями, персами, половцами и печенегами.
Древние греки дали ладам названия по именам народов Средиземноморья, для мелодики которых эти интонации были наиболее типичными. Но в течение тысячелетий кто-то что-то напутал, в наши дни фригийским называют лад, который греки называли дорийским, и наоборот. Идейно-политически это несущественно, потому что Платон оба лада считал достойными настоящего государственника.
Если вы хотите услышать мужественные интонации фригийского лада, вам достаточно вспомнить самое начало «Богатырской симфонии» А. П. Бородина или испанское фанданго, которое идеально воплотилось в опере «Кармен», а конкретно в Антракте к четвертому действию.