Становясь в кильватер «Ришелье», контрадмирал Белли не мог сдержать легкого приступа зависти. Не к линкорам Лютьенса – в конце концов, советские корабли были не хуже, а скорее даже лучше. Но вот когда мимо них проходил «Шарнхорст», Белли не смог удержаться от вздоха. Немецкий линейный крейсер сейчас, после модернизаций, был, наверное, лучшим в своем классе. Самые мощные орудия, самая толстая броня… И пускай его бесхитростно-прямые борта смотрятся несколько старомодно, не стоит обманываться. Случись нужда – и «Кронштадт» ему не противник. Разве что если очень повезет. Оставалось утешаться тем, что к доводке этого шедевра изрядно приложили руку специалисты из СССР. Впрочем, «Кронштадт» помогали достраивать немцы, так что здесь баш на баш.

И эскадра устремилась туда, где все еще грохотал на последнем издыхании бой и где советские и американские моряки старались уничтожить друг друга. Они лично не сделали своим противникам ничего дурного, но – так уж сложилось, и сейчас интересы держав сошлись в этой ничем не примечательной точке Мирового океана.

В рубке «Советского Союза» адмирал Кузнецов снял фуражку и, не очень заботясь о том, какой пример он подает младшим по званию, рукавом кителя вытер мокрый от пота лоб. На лице осталась темная полоса копоти, но зеркала, чтобы увидеть это, под рукой не было. Да и было бы – все равно, внешний вид сейчас волновал адмирала в последнюю очередь. А вот что реально волновало, так это уцелеют ли они в этом бою и, если все же им повезет выжить, что останется от недавно еще могучего флота.

Корабль горел, со стороны показалось бы, что весь, от носа до кормы, но на самом деле пожары были относительно небольшие. Просто их оказалось много и, хотя пока с ними удавалось справляться, долго так продолжаться не могло. Еще немного, еще чуть-чуть, пара-тройка снарядов, десяток-другой погибших моряков, и пожаров будет больше, чем людей. Когда они начнут усиливаться, это станет началом конца.

На других кораблях дела обстояли вроде бы немного лучше, но именно что немного. Просто флагману традиционно достается сильнее всех. Однако пожарами мог похвастаться каждый, да и орудия гремели все реже. Эскадра продолжала сражаться, вот только на флагмане сейчас действовала только одна башня. Остальные вели огонь чуть активнее, но точными данными Кузнецов уже не владел – сквозь густой дым разглядеть детали было крайне сложно, а радиосвязи они лишились еще полчаса назад.

А еще советского адмирала весьма беспокоил тот факт, что снаряды в единственной действующей башне подходили к концу. Осталось по полтора десятка на ствол, а дальше хоть лапу соси, хоть из поврежденных башен под обстрелом да через пожары перетаскивай.

Стоило признать, американские линкоры оказались для советского флота крепким орешком. Да, их корабли были защищены хуже русских, а артиллеристы посредственно обучены, но их собралось слишком много. Шестеро против четырех – паршивый расклад, хотя, конечно, уважать русских они сегодня научились. Горели тоже все, и огонь ослаб… В общем, шансы отбиться есть, победить – уже нет.

Кузнецов, наверное, весьма удивился бы, если б узнал, что Нимица мучают мысли, удивительно похожие на его собственные. Американский адмирал мечтал хоть на пару часов прервать бой, чтобы потушить пожары, оценить повреждения и определиться, что делать дальше. Его флагман горел ничуть не хуже «Советского Союза», а в многочисленные пробоины поступала вода, которую едва-едва успевали откачивать. Да и вообще, на роль флагмана «Миссури» уже не годился совершенно. Не действовало ни одно орудие главного калибра, перестала работать связь, отказали радары. И нет никакой возможности перебраться на другой корабль. Оставалось тупо идти вперед на смешной скорости в двенадцать узлов, потому что иначе эскадра потеряет управление, и это будет означать смертный приговор. Русским, конечно, тоже досталось, огонь их ослабел, и корабли горели достаточно ярко, но все же они держали строй и стреляли. Все стреляли, что было вдвойне обидно.

Счастье еще, что, во-первых, скорость русской эскадры снизилась примерно до того же уровня, как и у «Миссури», а во-вторых, точность огня что с одной, что с другой стороны заметно упала. И у американцев, и на советских кораблях были разрушены либо повреждены и дальномерные посты, и радары, так что пристреливаться всем приходилось по старинке. Естественно, что хотя дистанция заметно сократилась, процент попаданий заметно снизился. Все шло к тому, что бой продолжится, пока не истощится боезапас, после чего избитые линкоры расползутся по своим базам. Кому повезет – доберется и встанет на ремонт на несколько месяцев, а то и лет. Кому не повезет – отправится на дно. Впрочем, погода благоприятствует, шансы пока есть у всех.

Ничего удивительного, что на укутанных в дым кораблях появление новых действующих лиц, идущих лоб в лоб сражающимся, обнаружили, когда до них оставалось миль пять, не более. Обнаружили практически одновременно и русские, и американцы, причем и для тех, и для других это оказалось столь неожиданно, что бой на несколько минут стих будто бы сам собой. А потом, тоже практически одновременно, на флагманах опознали чужие корабли, и адмирал Кузнецов, разом ссутулившись, словно из него выдернули какой-то невидимый стержень, вновь стер пот со лба и сел прямо на пол, привалившись спиной к броне переборки и расслабленно улыбаясь. А Нимиц так стиснул блестящий голубовато-серебристым хромом поручень, что, казалось, сейчас оторвет его и скомкает. Но все это оставалось лирикой, главное же, к месту боя полным ходом шли четыре линейных корабля, и три из них были даже не повреждены, да и четвертый в основном сохранил боеспособность.

Вначале Колесников думал вести свою эскадру таким образом, чтобы она оказалась между противоборствующими колоннами. Так он прикрывал бы советские корабли, от которых толку все равно уже не было, и одновременно не рисковал бы случайно попасть в них. Однако, подумав немного, адмирал решил все же не рисковать лишний раз, сходясь на пистолетный выстрел. Когда у тебя больше орудий и выше скорость, можно выбирать, что делать, и обойтись минимальными затратами.

Свои корабли он поставил на пути американцев строем фронта, благо только его флагман в этом случае терял половину залпа. Остальным это было не столь болезненно, две трети орудий линейных крейсеров были расположены в носовой части, а «Ришелье» и вовсе мог работать по курсу из всех стволов. Так что не стоило изобретать велосипед, все, как говорится, придумано до нас. Классический охват «головы» вражеской колонны – и расстрел ее из двух десятков орудий. Тем более, перелеты здесь с большой долей вероятности доставались американским кораблям, идущим вторым и третьим в линии. Оставалось лишь дать отмашку артиллеристам. А потом «Миссури» просто исчез, скрытый десятками водяных фонтанов от падающих снарядов.

Пристреляться удалось почти сразу, благо дистанция была невелика и быстро сокращалась.

Флагманский корабль американского флота, и без того уже едва держащийся на воде, получил один за другим дюжину снарядов только калибром пятнадцать и шестнадцать дюймов, не считая всякой мелочи. Куда – это было уже не важно. Огромный, почти такой же громадный, как русские корабли, линкор начал быстро садиться носом. Еще через пару минут он остановил машины, лег в дрейф и приступил к эвакуации экипажа, что, с учетом полного отсутствия неповрежденных шлюпок, само по себе было задачей не для слабонервных.

Идущий в кильватер флагману «Висконсин» тут же резко положил руль влево, избегая столкновения и одновременно прикрываясь корпусом тонущего флагмана от русских. Уцелевшие орудия попытались перенести огонь на нового противника, но безуспешно. Сейчас немецким кораблям не требовалось даже пристреливаться, и прежде чем американский линкор успел хоть что-то сделать, снаряды вскрыли его, как консервную банку.

Командир «Алабамы», идущий третьим, имел и время, и повод для того, чтобы задуматься. Только что на его глазах один корабль начал тонуть, а второй превратился в извергающийся вулкан. Объятый пламенем, содрогающийся от внутренних взрывов и выплескивающий во все стороны фонтаны огня из многочисленных пробоин. Вряд ли там кто-то остался в живых, хотя машины линкора еще работали, ход узла в четыре он сохранил. И становиться следующими участниками шоу «Кто быстрее утонет» никому на «Алабаме» не хотелось.

Поломав строй, линкор взял влево еще сильнее, уводя за собой всю линию кораблей. «Южная Дакота» и «Массачусетс» дисциплинированно последовали за ним. Четвертый линкор, «Индиана», повторить маневр в точности не смог, поскольку из-за многочисленных подводных пробоин резко ухудшилась его остойчивость. При резком изменении курса линкор рисковал попросту опрокинуться, однако опытный командир «Индианы» сумел, начав поворот чуть раньше, спрямить курс и без эксцессов вернуться в строй. Это выглядело уже серьезнее, но Колесников был готов к подобному развитию событий. Поворот все вдруг, построение в линию… Откровенно говоря, единственным кораблем, по поводу которого у него имелись сомнения, оставался «Кронштадт», все же опыта совместных эволюций с немцами советский линейный крейсер не имел. Однако русские моряки оказались прекрасно обученными профессионалами, и маневр выполнили без малейших помарок. Оставалось украдкой перевести дух и внимательно наблюдать за ходом сражения, благо все необходимые приказы были уже отданы.

Ситуация складывалась абсолютно не в пользу американцев. Против четырех серьезно поврежденных линкоров сейчас работали два линкора и два линейных крейсера, превосходящие американские корабли и в скорости и, благодаря выбитым башням, количеством орудий. Даже в формате линия против линии с тупым обменом ударами их шансы выглядели предпочтительнее, тем более что по замыкающей американскую колонну «Индиане» продолжали вести не слишком успешный огонь советские линкоры. Однако Колесников не собирался лишний раз подставлять свои корабли под удар. Если ты имеешь десять узлов преимущества – так используй их!

Эскадра легко обогнала американскую колонну, а затем вновь «обрезала» ей курс. «Алабама» попыталась отвернуть, но повторилась ситуация с «Миссури», разве что обстрел вело еще больше орудий. Казалось, силуэты кораблей Альянса опоясало дымно-огненное кольцо. А потом полыхнуло так, что глазам стало больно.

Кто-то сказал бы, что случился наконец «золотой» снаряд, а Колесников, слишком хорошо умеющий считать, просто решил, что виновата теория вероятности. Должен же хоть один из огромного количества выпущенных снарядов попасть в уязвимое место вражеского корабля. Кто прав, оптимист или математик, сказать было сложно, да и не нужно, на результате это все равно не сказалось. Главное, рванул наконец пороховой погреб носовой башни, и взрыв оказался такой мощи, что буквально расколол гигантский корабль пополам.