— А если достанется тебе, то наступит в Нижне-Волчанске Золотой Век и общее благорастворение? — хмыкнула я. Глеб как-то не походил на прекраснодушного мецената, готового на свои деньги высаживать яблоневые сады и строить театры оперы и балета.

Но он ответил серьезно, проигнорировав насмешку.

— Да, именно так. Я планирую открыть производство ночных прицелов и тепловизоров. У меня обширная сеть знакомств в этой сфере, рынок сбыта обеспечен. Нижне-Волчанск останется в безусловном выигрыше. А это… — Глеб открыл следующую вкладку. — Тамраз Агазатян, тоже мой конкурент. Как выяснилось, в свое время он инвестировал в завод крупную сумму, а наш беглый олигарх его кинул.

Тамраз Агазатян выглядел поприятней предыдущего претендента — сильно в возрасте, но крепкий. Бритый налысо, с аккуратно подстриженной бородой и черными густыми бровями. Взгляд тяжелый, на лбу две горизонтальных морщины, словно ножом по воску провели. Чем-то он походил на самого Глеба, но не внешне… От лица на фотографии исходили те же волны спокойной силы и… как бы выразиться… контролируемой угрозы.

— Кто-то из них двоих стоит за вчерашним покушением. Скорее всего Прилепченко, Агазатян предпочитает работать со своими земляками. Саша… — Глеб сделал паузу, положил ладонь на мои пальцы и слегка их сдавил. — Ты же умная девочка, видишь, что происходит. Побудь пока здесь, тебе опасно находиться в городе.

Мне нравилось ощущать прикосновение его большой руки с грубой шероховатой кожей. Больше того, мне хотелось податься вперед, уткнуться носом в черный свитер и может быть даже расплакаться, чтобы Глеб гладил меня по голове и шептал: «Не надо, не плачь, я смогу тебя защитить от всего на свете». Но я не могла поверить, что Глеб Николаевич внезапно проникся особым расположением к своей заложнице и теперь переживает за ее судьбу. Был бы он хорошим человеком, мы бы даже не познакомились. Но как же приятно чувствовать его пальцы, бережно поглаживающие мою ладонь…

— Глеб Николаевич, мы три дня как знакомы. Не надо вот этого всего… — Я постаралась убрать из голоса малейший намек на эмоции. Не уверена, что получилось, но руку Глеб убрал. Сжал пальцы в кулак, распрямил, задумчиво побарабанил по крышке ноутбука.

— Тогда давай так. Твоя безопасность в моих интересах. Я поддался слабости, когда велел доставить тебя на базу. Теперь расплачиваюсь. Смотри.

Пальцы пробежались по клавиатуре. В этот раз вместо портретов незнакомцев на экране появилась статья. Фотографии там тоже были, но не людей, а вспаханной колесами земли и разбитого джипа с окровавленным трупом за рулем. Я потянулась к мышке и промотала длинный текст вниз, выхватывая отдельные абзацы. Если вкратце, материал был посвящен аморальному образу жизни Глеба Игнатьева, чей личный шофер вчера сел за руль в состоянии наркотического опьянения, не справился с управлением и разбился насмерть. Статья явно заказная: фактов в ней было мало, а эмоций много. Пафосных восклицаний автор тоже не жалел: «Человека судят по его окружению!» или «Водитель мог не только погибнуть сам, но и врезаться в другую машину. А если бы там ехали дети? Вы хотите, чтобы заезжий капиталист сбивал насмерть ваших родных?». Кто-то явно хотел подпортить репутацию Глеба… Что интересно, про два других трупа не было сказано ни слова.

— А теперь представь, если бы в аварии погибла еще и несовершеннолетняя жительница Нижне-Волчанска.

Я присвистнула. Да уж, поднялся бы ор выше гор. А суд, увы, иногда поддается влиянию общественности. Особенно суд в лице Бронислава Иннокентьевича, которым даже Стас вертел, как хотел.

— У Кости и правда в анализах нашли наркотики?

— Нет, конечно, но кого это теперь волнует. — Глеб хлопнул крышкой, выключая ноутбук.

— От чего он умер?

— От острой сердечной недостаточности, вызванной приемом… Блин, забыл название. Есть одно лекарство, его дают старикам-сердечникам. Если принять большую дозу без медицинских показаний, эффект может быть вот таким. Мне еще предстоит выяснить, каким образом лекарство попало к Косте. Он был абсолютно здоров, месяц назад прошел медкомиссию. И в его семье никто это лекарство не принимал, я разговаривал с женой. Продаются таблетки по рецепту, с витаминами не перепутаешь.

Вот это новость — Андрей ничего не рассказал своему боссу про шоколадное молоко. Но почему? Не увидел связи? Забыл? Решил придержать информацию для себя?

— О чем задумалась?

Я растерялась. Говорить или не говорить? А вдруг у Андрея имелись серьезные причины, чтобы промолчать?

— Беспокоюсь за брата. Вдруг этот Прилепченко возьмется за него? Да и Бронислава Иннокентьевича жалко, так-то он безобидный старик.

— За ними обоими присматривает Андрей, можешь на него положиться. У него есть недостатки, и порой он слишком много на себя берет. Но он вырос на моих глазах, я его хорошо знаю. Андрей — профессионал в своем деле.