Войдя в квартиру, она увидела, как капитан Аркос злобно швырнул телефонную трубку на рычаг.

— Ваше посольство не сможет обеспечить вашу безопасность. Кубинский народ обязательно выразит свой протест против тех, кто их продал и предал. Поцелуй Иуды за 30 сребреников. Если бы это было в моей власти, я запретил бы русским даже появляться на улице. Я не мог бы гарантировать безопасность русских даже в самой тихой столице мира, настолько силен гнев кубинцев. Вы проникаете в стан врага и предлагаете кубинцам поступать так же. Вы говорите, что история не для нас. Нет! Куба сама хозяйка своей истории. Мы сами делаем нашу историю и нам не нужны указания бывших товарищей. Это то, что я сказал в вашем посольстве.

Аркос был настолько разъярен, что его лицо побагровело. Чернокожий сержант Луна стоял рядом, ссутулившийся, зловещий и в то же время скучающий. Ренко спокойно сидел, закутавшись в пальто. Руфо лежал, неуклюже растянувшись на полу в своем сером спортивном комбинезоне, потухший взгляд был сосредоточен на зажатом в левой руке шприце. Офелию удивило отсутствие других специалистов. Где же была обычная для таких случаев суета видео- и светооператоров, судмедэкспертов и детективов? Хотя у нее не вызывало сомнений основание для появления здесь этих двух людей из Министерства, она нарочито громко щелкнула резиновыми хирургическими перчатками.

— Оказывается, капитан тоже говорит по-русски, — сказал Ренко. — Вот уж ночь сюрпризов.

Аркосу было за сорок. «Как раз то поколение, которое впустую потратило молодость на изучение русского языка и получило мощный заряд ненависти», — подумала Офелия, но предпочла не делиться своими соображениями с Ренко.

— Однако он прав. Мое посольство, похоже, не собирается мне помогать.

— Невероятно то, что он говорит, — откликнулся Аркос. — Руфо Пинейро — человек без криминального прошлого, знаменитый кубинский спортсмен, опытный водитель и переводчик в Российском посольстве пришел к нему, чтобы предложить купить сигары, получил отказ и все равно вернулся сюда. Затем без предупреждения и, не будучи спровоцированным, напал на Ренко и атаковал его с ножом и шприцем, а в ходе борьбы случайно воткнул шприц себе в голову.

— Свидетели есть?

— Пока нет, — Аркос сказал это так, будто он сможет их найти, если постарается.

До сих пор Офелии не приходилось работать с капитаном, но она знала этот тип: лучше бдительность, чем компетентность, повышения по службе не по способностям, а по выслуге. От Луны не приходилось ждать помощи; казалось, он воспринимает всех, включая капитана, с одинаковым мрачным равнодушием.

Она расстегнула молнию на спортивном комбинезоне Руфо. Оказалось, что под комбинезоном на нем по-прежнему были те же брюки и рубашка, в которых он был до этого. В такую жаркую погоду это было странно. В нагрудном кармане рубашки в пластиковой обложке было его удостоверение, в котором было написано: «Руфо Перес Пинейро; место рождения: г. Насимьенто, Испания 2/6/56; Профессия: переводчик; семейное положение: холост; место жительства: 155 ул. Эсперанса, г. Гавана; воинское звание: рядовой запаса; группа крови: „В“». В углу была приклеена фотография более юного и стройного Руфо. Там же была продуктовая карточка с расчерченной табличкой по месяцам и продуктам — рис, мясо, фасоль. Она вынула из карманов пачку долларов, горсть песо, ключи от дома и от машины, уложив это все рядком. Ей казалось, она помнила о том, что у него была зажигалка. Кубинцы запоминают такие вещи. Почему-то она была убеждена, что русский уже проверил содержимое его карманов и что она не найдет здесь ничего из того, что он еще не видел.

— Расследование уже началось?

— Расследование будет проведено, — пообещал Аркос. — Но вопрос в том, какое расследование. Все, что вы здесь делаете — подозрительно: ваше отношение к кубинским властям, нежелание подтвердить опознание русского коллеги, а теперь еще это нападение на Руфо Пинейро.

— Мое нападение на него?

— Из вас двоих мертв Руфо, — настаивал капитан.

— Капитан думает, что я специально прилетел из Москвы, чтобы убить Руфо? — спросил он Офелию. — Сначала Приблуда, а теперь я. Убийство и нападение. Если вы не станете проводить расследование, то чем вы вообще здесь занимаетесь?

Офелия почувствовала раздражение, так как по правилам нужно было сначала отработать место преступления, а Луна ничего не сделал. Она немного отступила назад, чтобы составить более полное представление о картине убийства и увидела нож, всаженный в деревянную панель книжного шкафа где-то на уровни груди, однако все книги стояли ровно, даже «Фидель и Искусство» — довольно увесистое подарочное издание в дорогом переплете. Нет сломанных стульев, нет синяков у русского, словно схватка завершилась в одно мгновение.

— Ваш друг — шпион, а вы — убийца, — открыл рот Луна. — Это мерзко.

Не вытаскивая нож из панели шкафа, Офелия осмотрела его. Это был нож бразильского производства с костяной ручкой и серебряной кнопкой для выбрасывания лезвия — обоюдоострого и заточенного как бритва. Черная нитка была пришпилена ножом к дереву.