Бауман привез ее в Даллас. Когда до зала отлета оставалось совсем немного, Халли совершенно неожиданно объявила:

— У меня всегда с этим было точно, как по часам. Через четыре недели минута в минуту. На этот раз задержка на восемь дней. Если считать с прошлого месяца. И я по-настоящему начала задумываться… — Заключительная часть фразы осталась недосказанной.

— Почему ты раньше ничего не сказала?

Смутить Уила Баумана было делом нелегким, но ее заявление, похоже, его смутило.

— Я хотела убедиться.

Что-то в ее тоне, похоже, резануло слух.

— И это была единственная причина?

— Нет, не единственная, — ответила Халли.

Она чувствовала, что Уил ждет от нее дальнейших объяснений, и понимала, что обязана объясниться до конца. А почему бы и нет? И почему она не сказала ему этого раньше? Ее совершенно не пугало то, что он разозлится. В течение года, который они провели вместе, она всего три раза видела его по-настоящему злым, и в двух случаях он злился на самого себя. Уил никоим образом не был ни мягкотелым, ни покладистым. Он самый уравновешенный и цельный мужчина из всех, кого она когда-либо встречала, и, несомненно, еще и самый опасный, хотя и не по отношению к ней. Халли понимала, что его работа на некие неназванные структуры, скрытые в таинственных лабиринтах спецслужб, временами включает в себя и убийства. «Но только тех, кто реально этого заслуживает», — однажды сказал он. Мысль о том, что однажды Уил вообще может уйти от нее ради того, чтобы заниматься своей работой, никогда не приходила Халли в голову.

Насколько она чувствовала ситуацию, между ними стояло кое-что еще, а самое плохое заключалось в том, что она не понимала, что именно, и поэтому не заводила разговор до тех пор, пока они не прибыли в аэропорт. Халли не хотела улетать, увозя свой секрет с собой, но у нее не было желания обсуждать этот вопрос, пока она не выберет время, чтобы разложить все по полочкам.

Уил уже припарковал машину во втором ряду перед терминалом отлета. Через сорок пять минут объявят посадку на ее рейс, и она с двумя громадными чемоданами — в одном гидрокостюм и все необходимое для погружения — наверняка привлечет к себе внимание сотрудника Управления транспортной безопасности. Мимо проезжали автомобили. Какой-то таксист сигналил, требуя освободить место для высадки пассажиров. Уил и Халли стояли на тротуаре у бордюра, и сильный ветер гнал им в лицо пыль и мелкий песок. Положив чемоданы на тележку носильщика, Уил отвел ее сторону.

— Нам надо поговорить более обстоятельно, Халли.

— Надо. Но я должна идти.

Он взглядом попросил ее остановиться.

— Есть кое-что, чего ты не знаешь… обо мне.

Его слова ее удивили. Он никогда не говорил с ней в подобном тоне. Ему как раз претило представлять себя эдаким «человеком-загадкой международного масштаба», что обожали делать некоторые люди его профессии. Халли вздрогнула, но у нее хватило самообладания ответить: «И ты обо мне, наверное, тоже».

И эти ее слова, кажется, стали для Уила неожиданностью.

Глядя внутрь терминала, Халли видела, как автоматические двери со щелчком захлопнулись на чемодане, который тащила за собой какая-то хромая женщина. Двери не должны срабатывать таким образом. Почему не действуют фотоэлементы или инфракрасные датчики? Она снова перевела взгляд на Баумана.

— Я должна идти, Уил. — Она поцеловала его.

Он взял ее за плечи и, слегка притянув к себе, поцеловал в ответ, затем коснулся пальцами лица. То, что мужчина его габаритов может так нежно прикасаться, никогда не переставало удивлять Халли.