– Кто?

Ротмистр опустил голову:

– Мой подсоветный. Его уже задержали, попытался скрыться…

– Он был в машине?

– Да, он. Тварь, змея подколодная. Прошу простить за сказанное днем ранее. Вы делаете нужную работу и вносите вклад в наше общее дело.

– Я принимаю ваши извинения, ротмистр. И выше голову. В конце концов – вы тоже вносите свой вклад, и он – не менее весом. Правда за нами. И рано или поздно мы победим.

– Честь имею, господин адмирал, – бывший морской пехотинец отсалютовал мне полным салютом.

– Честь имею, господин ротмистр…

Морской пехотинец, ставший жандармским офицером, русский человек, которому бы стоило выбрать другую работу, но он выбрал эту и делал ее с честью – по-уставному повернулся и пошел к полицейским машинам.

Мы молчали.

– Беда… – первым выразил свои мысли Араб, – никогда такого не было.

– Беда, – согласился я, – руки как?

– Да заживают. Есть тут у меня такая штука… ее мне друг прислал. С Сокотры [91]. Кровь семи братьев называется…

– Ладно нам, татарам. Аскер звонил – ты уверен, что это он?

– Вот вам крест, – по-старинному забожился Араб.

– А телефон?

– Левый какой-то.

– О чем говорил?

– Что жив. На полпути. Сейчас перезвоню…

Араб достал телефон – и в этот момент, там, в той стороне, куда ушел ротмистр, в трех десятках метров от нас глухо громыхнул взрыв, и ударная волна свалила нас на землю…