Но нет.

Страшно даже самым отважным, особенно в первые секунды после того, как почувствовал тупой удар в тело и горячую влагу в районе того удара, толчками вытекающую из тебя наружу. Потому человек неосознанно ищет глазами того, кто скажет правду, а лучше соврет, если все плохо. Ибо на фиг не нужна та правда тому, кто уже о ней догадывается, но боится принять…

– Все же хорошо будет, правда? – срывающимся голосом спросил раненый. – Там же ничего страшного?

Полковник стряхнул с ресницы остатки глины, глянул повнимательнее.

Надо же. Человека почти напополам разорвало, там не просто задница в лоскуты, там от таза одни крошки и из разорванных штанов что-то торчит, похожее на осколок позвонка. Понятно, почему ученый еще не корчится, словно на раскаленной сковородке, – наверняка свое тело ниже ранения просто не чувствует, так как позвоночник разорван.

– Да нормально все, – Геращенко растянул губы в улыбке – непривычная мимика для него, но ради такого дела можно и морду поднапрячь. – Ерунда. Сам глянь, если не веришь.

Ученый с опаской оторвал взгляд от жуткой улыбки полковника, и попытался посмотреть вниз…

Геращенко был боевой офицер, не штабной, и когда был чуть помоложе, мог дать сто очков вперед любому спецназовцу по части боевой выучки – и с получением полковничьих погон профессиональные навыки никуда не делись. Сейчас он это продемонстрировал вполне эффектно, молниеносным движением выдернув из кобуры «стечкин» и выпустив короткую очередь в макушку раненого, сместившись при этом в сторону, чтоб мозги одежду не забрызгали. В принципе, она и так была вся в грязи, но отработанные рефлексы такая вещь, которая делается неосознанно. Как сейчас, например.

Второй ученый, застыв на месте, с ужасом смотрел на происходящее. Полковник сунул пистолет обратно в кобуру и рявкнул:

– Обледенел, что ли, мать твою? Запускай нах свою бандуру, пока тоже порцию свинцовых таблеток от стресса не получил!

Подействовало.

Работник науки засуетился, «бандура» начала вибрировать – сначала еле заметно, но через несколько секунд вибрацию почувствовали все. Подошвами, через землю, дрожащую, словно в ужасе. Один боец блевать начал, хотя у спецназовцев в организме обычно все надежно сделано от рождения, в том числе и желудки.

Геращенко тоже ощутил, как к горлу подкатывает тошнота, – и вдруг поверил. В то, что все получится именно сейчас, ибо от невиданного, внезапно ожившего орудия перло такой инопланетной мощью, что не захочешь, а проникнешься, понимая – сейчас оно выстрелит лишь один раз, и проблемы со зловредным ученым закончатся раз и навсегда.

Зрение у Насти было отменное. И познания соответствующие. Аналитический центр, встроенный в ее мозг, мгновенно выдал информацию: вон тот плечистый индивид с крупными зелеными звездами, еле видимыми на камуфлированных погонах, и есть начальник операции. По нему кио и резанула из «Барсука», совершенно уверенная, что сейчас одной очередью лишит командира весь личный состав этой шайки, собравшейся возле логова академика.

Но – не вышло.

За мгновение до того, как Настя выбрала всю слабину спускового крючка, полковник обернулся и слишком шустро для обычного хомо упал ничком, пропустив очередь над собой. Все пули ушли, считай, «в молоко», ибо один раненый гражданский – это вообще ни о чем. И эффекта неожиданности не получилось – по «галоше» замолотили прицельные очереди. Похоже, дно у трофейного транспортного средства было бронированным, пули его не пробили, однако «галоша» заходила ходуном, и Насте, чудом устоявшей на ногах, пришлось срочно уводить летающий аппарат из-под обстрела.

Впрочем, отвлекающий эффект был достигнут: военные, собравшиеся возле бункера, сосредоточили огонь на «галоше», паля ей вслед из всех стволов, а в это время к кромке редколесья подошли Данила с Рудиком.

В принципе, позиция у них была неплохая: вояки как на ладони, а сами они под прикрытием деревьев, некоторые были довольно толстыми.

– Залегаем – и работаем, – буднично произнес Данила.

Опыт работы с «Печенегом» у него был так себе. В Кремле имелся такой пулемет, сильно облезлый от времени – двести лет не шутка. Но даже с порядком изношенными лентами он работал исправно. Правда, патронов к нему немного осталось, да и те, что были, в основном кустарным способом переснаряженные в старые гильзы, отчего пулемет периодически клинил. Но какой-никакой опыт работы с ним дружинники все же получали, не совсем понимая, зачем их учат работать со столь древним оружием.