— Так и есть.

Ире было отрадно видеть, что в отряде частично спало напряжение. Священная земля. Место, перед величием которого пали титулы и звания. Нет, распри в Заповедном лесу не исчезали сами собой, но в его пределах никому не пришло бы в голову поднять оружие. Результат был непредсказуем. Могло сойти с рук, но большей частью все были уверены, что живность, которая пока просто брала на испуг, божественной волей способна разом стать врагом. Смерть в этом случае будет не самой быстрой и безболезненной. Потому мужчины в ее шатре теперь спокойно спали ночью, обходясь без караула, равно как и все остальные солдаты. Рисковать никто не желал, и уповали в разрешении своих разногласий на волю Сестёр.

Восемь дней спустя, вечером, они сделали последний привал, а наутро начальство дало всем выспаться до последнего. Они остановились у небольшого озера, которое, как следовало из сухого объяснения барона, было предназначено для омовений перед тем, как вступить в Каро-Эль-Тан. Ира, порывшись в сундуках, выволокла все женские штучки, необходимые для наведения марафета, лишний раз мысленно помянув благодарностью щедрость Цыран и женщин Дома Равил. Мылом и полотенцами она поделилась с дайна-ви и ушла обходить водоём в поисках укромного места, чтобы раздеться и не попасться на глаза мужчинам.

На сей раз никто не потащился за ней следом, и через некоторое время она осталась одна, найдя для себя купальню с водой по пояс в густых зарослях ветвей плакучего дерева, которые надёжно отгородили её от посторонних глаз. В тёплой воде она с удовольствием смыла с себя грязь, конский пот и дорожную пыль, вымыла волосы. Причесавшись, Ира так захотела поплавать, что не вытерпела. За отсутствием купальника натянув на тело нижнюю рубаху, она нырнула под ветки и, вынырнув с другой стороны от импровизированной занавеси, поплыла на середину озера. Её переполняли неимоверная радость и добрые предчувствия. Наплескавшись вдоволь, она подплыла к тому берегу, где стояли солдаты. Они развели костёр, и он так и манил погреться.

Лишь выйдя из воды, Ира поняла, что сделала очень грубую ошибку: в порыве радости совсем забыла о том, какие здесь обычаи. Во всяком случае, люди, увидев её в одной, пусть и совсем непрозрачной, рубахе хоть и промолчали, но какого они о ней мнения, и так было понятно. Закрывать конюшню, когда лошадь убежала, было уже поздно, и она, вздохнув, подошла к костру, протягивая руки. «Не волнуйтесь. Скоро меня тут не будет. Уж потерпите пару дней, и я не стану мозолить вам глаза своим бесстыдным поведением».

В это время вернулись дайна-ви. Они тоже выбрали себе место для купания подальше от прочих солдат и теперь медленно шли, неся в руках камзолы и обувь, оставшись в одних нижних штанах. У костра повисла тишина. Ира тоже замерла. Она впервые видела кого-то из этого народа без одежды. Настолько. Всё мельком, при врачебных осмотрах, оголённые куски кожи, притаившиеся под распахнутыми камзолами. Крупным планом это было страшное зрелище. Ребро на ребре, на Линно-ри с его телосложением вообще без успокоительного не взглянешь… Шрамы. Не один, множество. Большие и маленькие. От тонких царапин до широких рваных. Тот, что проходил у Лэтте-ри на животе, почти рядом с пупком, она даже знала откуда. Как можно получить столько травм за столь небольшой отрезок жизненного пути?! И вдруг её глаза расширились. Она подошла к мужчинам и дёрнула Лэтте-ри за локоть, чтобы разглядеть нечто на его плече. Потом перевела взгляд на отметины на плечах Линно-ри и Терри-ти.

— Что это есть быть? — спросила она шёпотом, не убирая дрожащих пальцев. — Это плётка быть! Почему есть?!

— Одна из наших традиций, — сказал Лэтте-ри.

— Правило? Как быть можно такой правило?

— Урок боли. Один из ритуалов, связанных с достижением зрелости, — сказал Терри-ти, покосившись на солдат вокруг. — Вот этот отпечаток, — он указал на своё плечо, — получают все, кто берёт в руки оружие. Звено от шейба-плети вдавливают в кожу, пока оно в ней не застрянет глубоко, иногда помогая инструментом. Потом рана заживает вместе со звеном. А когда зарастает, звено извлекают специальным ножом. Когда и эта рана заживёт, считается, что ты готов взять в руки оружие и никогда не забудешь, какую боль оно способно причинить. Не станешь использовать его бездумно. А это, — он указал на шрам Лэтте-ри, который помимо основного звена имел ещё один отпечаток из нескольких звеньев, — знак, который получают все, кто избрал себе оружием шейба-плеть. Один удар. Её дают в руки лишь тому, кто на своём теле познал, на что она способна.

— У тех, кто от неё умер, участь не стала от этого легче, — зло сказал Изаниэн.

Ира уже давно заметила, что скромный и незаметный солдат явно имеет на дайна-ви зуб. В истории его семьи есть те, кто пострадал во время войны или понёс ещё какой-то урон? Но ведь война была так давно… Или у них вендетта из поколения в поколение передаётся?

Сама Ира тоже приняла рассказ близко к сердцу.

— Я понимать сейчас. Понимать почему, — тихо сказала она, обняв себя руками и подразумевая слишком много, чтобы можно было объяснить словами. Почему не чувствовала жестокости. Почему так легко была остановлена экзекуция Минэ. Почему её пощадили, не уродуя спину. Иначе как пощадой она это не считала, потому что собственными глазами видела, как бывает иначе. Когда действительно желают наказать.

— Я вижу, все выкупались, — прервал её размышления герцог. — Собирайтесь. У нас ещё несколько часов пути.

После озера их уже не беспокоила никакая живая тварь, хотя вокруг их стало гораздо больше. Шли в молчании, всё больше и больше погружаясь в сосредоточенное состояние и тревожные предчувствия.