Ира взялась за лечение с удвоенным энтузиазмом. Эликсира было ещё достаточно, и она замазывала горящий бок с щедростью кондитера, украшающего торт кремом, ненадолго сбивая локальную температуру. У Терри-ти находились силы на возражения — он считал, что она слишком сильно тратит средство. Кроме тупой, приступами, боли в боку, он ничего не чувствовал. После втираний они ненадолго утихали, а потом начинались по новой. Иру интересовал вопрос, не вызывает ли частый приём снадобья привыкания у организма. С помощью принесённых по первому требованию песочных часов она замерила частоту приёма лекарства. Каждый раз безболезненное время всё укорачивалось. Если так пойдёт и дальше, то скоро обезболивающий эффект сойдёт на нет, а лечебный… да кто ж его знает?!
Терри-ти принял информацию, крепко сжав зубы.
— Я понимаю, о чём вы. Установите время и не используйте чаще. Я потерплю.
Видать, не так слаба боль, как он пытается показать. Ира примерно прикинула, насколько укоротилось время с начала приёма. Посему выходило, что на час минимум.
— Терри-ти. Я запрещаю вам терпеть! Мне нужно знать, что происходит. Я не лекарь с многолетним опытом! И ваши попытки сдержать боль только мешают мне! Я не вижу, на что обращать внимание! Хочу, чтобы вы явно показывали, что вам больно! И где.
Чтобы понять, когда его можно выпустить из постели, она должна знать реальное положение вещей. Сколько действует лекарство и насколько время действия сравнимо с циклом клепсидры. Допускать Терри-ти до испытания можно, только будучи уверенной в его способности дойти и стоять положенные минуты. Желательно не на одной силе воли.
Дайна-ви побледнел, услышав требование. Дёрнулся. Потянулся к камзолу и вынул из петель ремень.
— Вы — увидите. Но я не хочу, чтобы слышали… — он кивнул на дверь.
Плохо. Очень плохо. Ей предстоит наблюдать, как его корячит по постели в попытке не заорать. Значит, он уже скрытничает, терпя от приёма до приёма. Чтобы не слышали свои.
Поздним вечером за ней зашли солдаты-эйуна из её отряда, чтобы проводить на похороны. Они постучали, и Ира бросилась за крынкой: намазать больное место. Следующий приём эликсира должен был состояться часа через два — два с половиной. Ремень лежал у Терри-ти под рукой. Ира всерьёз раздумывала о том, чтобы отказаться от похода на Церемонию. Оставлять его одного в свете последних часов не хотелось. Первая же попытка действовать по новому графику лечения оставила на ремне чёткие отпечатки зубов.
Терри-ти, видя её нерешительность, произнёс:
— Ириан, убедитесь, что Приходящую Топь зарыли поглубже. Я хочу быть уверен.
Только глупец не просчитал бы интриги. Ира наклонилась и с чувством обняла его.
— Спасибо. Спасибо вам. Постарайтесь потерпеть. Я не буду задерживаться, вернусь сразу же!
Терри-ти улыбнулся, поняв, что его задумку разгадали.
— Потерплю. И ещё, — он помрачнел, — я не лукавил. И действительно хочу быть уверен.
Комната, куда Иру привели под покровом сумерек, была крохотной, скупо обставленной, но высокая скамейка, которую она тут же подвинула к окну, имела место. Она не снимала капюшона, не желая быть узнанной случайным зрителем, хотя с трудом верилось, что у кого-то из тех, кто сейчас был на улице, возникнет желание поднимать голову к неприметному маленькому окну. Таких зрителей, как она, счастливых обладателей удобно расположенных комнатушек, было множество, и все они выглядывали из-за рам, стараясь рассмотреть то место, откуда должна была появиться процессия.
Дорога вела на небольшую площадь, где обычно проводили церемонию. После неё гроб заколачивали, укладывали на телегу, запряжённую двумя широкоспинными тяжеловозами чугари тёмной масти, и вывозили за пределы города на кладбище. Телега совершала свой скорбный путь в сопровождении слуг Маяры, а гроб опускался в землю без взгляда посторонних. Для родных и близких, по рахидэтельским обычаям, всё заканчивалось на церемонии. После шёл скорбный пир, некий аналог поминок, судя по описанию, но у Иры не было желания присутствовать на нём, чтобы оценить разницу.
Луны уже почти сложились в идеальное кольцо. В этом году сильная облачность мешала сполна насладиться зрелищем. Может, оно и правильно.
Толпа внизу колыхалась, шепталась, молилась и прижимала к груди светильники, пока ещё не зажжённые. Стража разъезжала верхом, рассыпая предупреждения, а солдаты внутри толпы, строясь рядами и квадратами, теснили людей, заставляя держать дистанцию. Когда светильники зажгутся, пожарная безопасность окажется на плечах хранителей правопорядка.