И семья была для меня важнее всего. Пока мы с Ниппи привыкали к жизни с сыном, я чувствовала, что мои приоритеты меняются. Получение зеленого уровня казалось для меня важным, но не могло сравниться с материнством. Эта новая эра в жизни, в сочетании с потерей Барб Джи помогла мне начать осознавать, что мне хочется отдалиться от сообщества.
Но складывалось впечатление, что руководство почувствовало угрозу, исходящую от моего материнства. Я начала ощущать больше давления из Олбани с требованиями переехать туда, потому что руководители хотели, чтобы я участвовала в разработке программы «Ультима». А мне еще сильнее не хотелось находиться так близко к ним. К тому времени я видела достаточное количество людей, которые переезжали в Олбани и словно бы исчезали с лица Земли. Все актеры, вроде Ники и Эллисон, которые переехали туда, «чтобы совершенствовать свое мастерство», вообще перестали приходить на прослушивания. Я видела, как люди отказывались от привычной жизни ради непонятной работы, которая больше походила на бездонную яму. Честно говоря, я радовалась, что избежала планов
компании на мой счет благодаря своей беременности. Я точно знала, что хочу растить ребенка в Канаде, поскольку мы с Ниппи согласились, что это более подходящее место для рождения и воспитания детей, чем США. Однако я каким-то образом предчувствовала, что руководители устроят целую кампанию с целью заставить нас перебраться в Олбани.
Они воспользовались приглашением участвовать в «Ультима», как способом подтолкнуть нас к окончательному переезду. Высшее руководство передало мне через Лорен послание, что мне пришло время разобраться с моей последней проблемой, по их словам, «привязанности к материализму и удобству». Моя беременность была весомой причиной для того, чтобы оставаться в Ванкувере и избегать этого балагана под названием «Ультима». Я не только должна была посещать занятия, но и, будучи тренером-практиком, приводить своих учеников. Никто не мог назвать мне его стоимость, сколько этот курс будет длиться и в чем заключается.
– Его ведет Кит, ханжески заявила Клэр. – Разве это недостаточная причина для записи на курс твоих студентов?
Я не собиралась и пальцем шевелить. В центре у нас все шло еще хорошо. Я уважала работу Кита как лидера, но считала формат «Ультима» совершенно смехотворным, а цену десять тысяч долларов за тренинг, которую они наконец уста-
новили, непомерной. Я в этом убедилась, когда увидела, как Кит пообещал профессионалам, которых привел в Олбани, что составление расписания «Ультима» займет не более двух месяцев, но некоторые из них остались там на два года! Они поехали в Олбани и не вернулись.
Проект «Ультима» стал черной дырой для юных талантов, и, честно говоря, я сомневалась платили ли этим профессионалам за время и знания, которые они вкладывали в него. Один парень был успешным журналистом, бросившим работу на Bloomberg, чтобы разработать программу для «Кинжала» – курса этики по СМИ. Мы с Ниппи посоветовали близкой подруге не ехать в Олбани, но она не послушала нас, приняла предложение Кита поработать с ней над ее карьерой в хоккее. «С каких пор Кит разбирается в хоккее?» – гадали мы.
– Проверь документы, – сказала я ей. – Какие условия? У тебя есть контракт? – В результате она осталась в долгах, так ничего не добившись в хоккее, а вместо этого два года проработав над созданием новой компании Кита, которую так и не разработали.
Когда Кит попросил меня внести свой вклад в занятия «Ультима», я отказалась, чувствуя, что нельзя сжать годы театральных занятий и опыта в мастер-класс, на который люди будут ходить всего пару недель. При этом я подсознательно сомневалась, что Кит знает что-то об актерском
мастерстве. Эллисон Мэк, которая к тому времени уже бросила свою карьеру в Лос-Анджелесе, купила дом в Олбани и снялась в нескольких видеороликах, продвигающих такие программы, как Jness, вызвалась заняться разработкой «Источника», курса для желающих стать актерами.
Я не хотела иметь с этим ничего общего. В действительности после рождения сына я хотела держаться немного подальше от NXIVM… Но они не собирались упрощать мне задачу. К сожалению, как и мой муж.
Примерно в то время, когда сыну исполнился год, Ниппи стал напоминать мне, что мы далеко от семьи. Когда с сыном уже можно было чаще путешествовать, Ниппи решил, что для нашей карьеры и для нас, как молодой семьи будет полезнее, если мы переберемся на Восточное побережье, а именно в Нью-Йорк. Если мы переедем в Олбани, сказал он, у нас будет сообщество друзей и коллег в NXIVM, которые помогут нам присматривать за ребенком, а мы в то же время будем в нескольких часах от города и сможем ходить на прослушивания, заниматься работой и навещать родителей, когда те будут останавливаться в квартире на Манхэттене. Мне не хотелось переезжать и покидать семью, свой центр и сообщество, но конечно же я желала поддержать Ниппи.
К тому моменту стало ясно, что смерть Барб Джи – одна из самых значимых потерь в моей
жизни. В трудные времена, когда меня не повышали и мне казалось, что я уже не пробьюсь дальше, она всегда помогала мне поверить в себя и продолжать работать. Она была моим тренером, доверенным лицом и человеком в организации, к которому я могла обратиться в любой момент. Она никогда не говорила и не намекала, что мне нужно меняться и вести себя по-другому, чтобы продолжать развитие. Она любила меня такой, какой я была. А я так сильно любила ее…
И вот когда речь зашла о переезде в Олбани, меня смутило кое-что еще. Группа тренеров из моего центра прилетела в Олбани на саммит коучей, потому что нам сказали, что Нэнси сама будет вести эти курсы. Прибыв туда с командой, мы узнали, что Нэнси там вообще нет.
Меня это так раздосадовало! Я привезла моих сотрудников сюда, думая, что они получат тренинг от коуча рок-звезды. Вернувшись в Ванкувер, один их моих тренеров, посетивших саммит, сошла с «Полосатого Пути», потому что разочаровалась в программе, ведь саммит совсем не соответствовал обещанному. Я попыталась донести это до руководства, но мне просто сказали, что этот коуч «слишком много о себе думает».
На протяжении 2015 года я продолжала летать в Олбани на «зеленые встречи», будучи членом высших уровней, однако я понимала, что еще не являюсь частью внутреннего круга. Даже добравшись до этого уровня, я не
#Пам, Нэнси, Лорен, другие руководители постоянно что-то обсуждали без меня. Я не понимала этой пропасти между нами. Позже я соединила все точки и поняла, что они испытывают ко мне неприязнь, поскольку у меня получилось взять из ПУР что-то хорошее, в то время как они были буквально рабами Кита. Посещая Олбани, я словно бы свободно разгуливала по их тюрьме. Они продолжали принимать решения, не спрашивая мое мнение об их потенциальном влиянии на учеников ванкуверского центра. Позже я узнала, что мое повышение до зеленого пояса было просто «мотивационным повышением», попыткой снова вдохновить меня, чтобы я осталась с ними после рождения сына и продолжила набирать новых платных членов. Им это удавалось, и я оставалась преданной… До определенного момента.
Кит занимался разработкой новой программы, чтобы мотивировать среднестатистических студентов приводить «свежую кровь» (как Клэр грубо называла новых учеников). Он ввел систему баллов, подобную системе кредиток и кофе-шопов: «Купи девять и десятый бесплатно!» По его словам, идея заключалась в том, что мы можем использовать эти баллы для получения будущих тренингов бесплатно. Например, если вы отправите кого-то на «Пятидневный» курс, стоящий теперь две тысячи четыреста долларов, то заработаете двести сорок долларов на будущие программы.