– А теперь принеси мне плащ и седлай коней.
– Где их взять, сир?
– Где угодно, сержант! Но сделай это незаметно – пусть результаты нашей рекогносцировки станут сюрпризом для русских друзей.
И скоро душа Жака ликовала и пела. Любой француз с радостью отдал бы половину жизни за внимание Великого Императора, но повезло только ему одному. Целый час в обществе самого Наполеона! Кому расскажи, и не поверит.
И тем не менее это так. Кони идут неторопливым шагом, и неспешная беседа заставляет забыть о времени:
– Так что же представляют из себя эти английские ракеты, сержант? Насколько серьезным оружием они являются?
Лепаж поспешил успокоить императора:
– Сущая нелепица, а не ракеты, сир. Отличаются от используемых русскими союзниками точно так же, как обезьяна отличается от человека. Вроде похожи, а на самом деле не то. Поначалу страшно было – летят, визжат, взрываются! Но летят недалеко и совсем не туда, куда нужно, а взрываются еще хуже.
Наполеон кивнул и надолго замолчал, рассуждая сам с собой о способности англичан быстро учиться. Если так дальше пойдет, если Британия продержится хотя бы год, то русских союзников может ждать неприятный сюрприз. Нет сомнений в результате этой войны, но ее итоги станут губительны для обоих участников. Значит, что? Значит, все преимущества получит третья сторона. Всего-то и нужно сделать – вывести из войны французскую армию.
– Вот только лорду Персивалю опасно верить…
– Да, сир! – откликнулся Лепаж. – Это вы о чем?
– О политике, сержант, исключительно о политике! – Император достал из кармана сюртука крохотный двуствольный пистолет и выстрелил Жаку в голову. – И она, как известно, требует жертв.
Известие о бегстве Бонапарта генерал-майор Тучков встретил со странным спокойствием. Улыбнулся капитану Воробьицкому, принесшему неприятные известия, и предложил:
– А ведь за это стоит выпить! Не открыть ли нам цимлянского, Павел Сергеевич?
Адъютант Наполеона посмотрел на генерала как на сумасшедшего:
– Сегодня праздник, Александр Андреевич?
– Разумеется! – Тучков улыбнулся, увидев сомнение в своем душевном здоровье, и поспешил пояснить: – Разве начало операции по освобождению Его Величества императора Франции из английского плена нельзя считать праздником? Павел Сергеевич, я вас не узнаю.
Воробьицкий принял наполненный дежурным сержантом бокал. Его уже не интересовал восхитительный вкус воспетого в стихах и прозе вина – капитан мыслями полностью ушел в работу. Требовалось немедленно разъяснить французам всю низость и коварство планов противника и воззвать к патриотическим чувствам подданных Наполеона. Стоит также обратить особое внимание на недопущение панических настроений и жестко пресекать любого вида пораженческие слухи.
Перестраховка, конечно… высочайший воинский дух французской армии поддерживается на должном уровне заградительными отрядами, а никак не пламенными речами или манифестами. И сообщение о пленении императора англичанами станет лишь дополнительным мотивом. Одним из мотивов, причем не самым главным.
– Вы позволите, Александр Андреевич? – Вошедший без стука и приглашения майор Толстой протянул командиру дивизии пакет. – Донесение от капитана Нечихаева.