...В. Солоухин пришел с молодой красивой девахой, которую представил племянницей. За весь вечер не помню, чтобы племянница сказала хотя бы слово. А может быть, именно не помню. Был Юрий Селезев, симпатичный, сдержанный в речах и тостах. Был любимый поэт Ясира Арафата (имени не запомнил) с приставленной к нему МИДом яркой блондинкой. Через два года его подстрелили во время очередной интифады. Был посол Испании в СССР, внешне не слишком приятный человек, то и дело "тонко" намекавший на свои "профранкистские" настроения"
Здесь легко угадывается Хуан Антонио Самаранч, бывший агентом КГБ СССР, с помощью которого он стал главой Международного олимпийского комитета (МОК), ныне уже покойный. Видимо, благодаря Глазунову и пристрастился Самаранч к русскому антиквариату, что в итоге явилось основой его вербовки КГБ. В 1978 году Глазунов написал портрет Самаранча на фоне русских икон, которые он нелегально вывозил из СССР, а также портрет его супруги на фоне одного из московских монастырей.
Если у Глазунова был хоть один преданный друг, то был им Солоухин. Но и он описал в романе "Последняя ступень" главного героя (в котором легко узнавался Глазунов), оказавшегося не просто стукачом КГБ, а сознательным провокатором, то есть человеком, втягивавшим друзей (типа Самаранча) в преступления и сдававшим их соответствующим органам.
Один из вариантов романа, главными действующими лицами которого выведены Солоухин и популярный фотохудожник Кирилл Буренин (в котором без труда угадывается художник Глазунов), заканчивается тем, что Солоухин, проезжая на машине по Лубянской площади, видит, как его кумир Кирюша "ленинградец, петербуржец, с какими-то древними дворянскими предками, чуть ли не потомок Брюллова", воровато оглянувшись по сторонам, входит в подъезд знаменитой на весь мир Лубянки.
В несколько измененном варианте романа, который Солоухин опубликовал незадолго до свой кончины в 1997 году, финальная часть повествования представлена описанием доверительной беседы монаха Троицко-Сергиеевой лавры отца Алексея с Солоухиным:
"Хорошие люди уверяют нас, что Кирилл Буренин со всех сторон окружен чекистами и провокаторами... Он "под колпаком", и следовательно, каждый, кто оказывается рядом...
– Не может быть! – восклицает писатель.
– Может, Владимир Алексеевич, все может быть. К сожалению, так и есть, – отвечает ему отец Алексей.
– Но как же так? – хватается за голову Солоухин. – Понять и узнать всю правду. И все же служить неправде? Но ведь если так, то ведь это чудовищно, так чудовищно, как никогда еще не было на свете!"
На Лубянку Глазунов действительно ходил. Может и не один раз. Вот история одного такого похода и ни к кому-нибудь, а к Андропову, в изложении самого Глазунова:
"В 1978-м он [Юрий Андропов] лично, скажем так, благословил мою выставку, которой грозил запрет, как и предыдущей... О том, чтобы без посторонней поддержки заполучить Манеж, нечего было даже мечтать. И снова – в который раз на моем веку! – на помощь пришел Сергей Михалков. Зная о возникших проблемах, он дал совет:
– А ты позвони хорошему человеку. Юрию Владимировичу Андропову. Встреться с ним, поговори, он все и решит.
В первую минуту я лишился дара речи:
– Шутить изволите, Сергей Владимирович! Да как я к нему попаду, кто же меня примет?
Невозмутимый Михалков продолжил:
– Не переживай, я тебе телефон правильный назову. Наберешь его...
На всякий случай я уточнил:
– А где кабинет Андропова?
– Ну как? В самом высоком здании страны, из него Колыму видно. На Лубянке Юрий Владимирович работает, в доме за памятником Дзержинскому.