- Не укладывается в голове. Особенно это ваше "сопящим от усердия".

  - Вот видите. Но почему тогда подавляющее большинство людей очень спокойно совмещают в своем сознании два несовместимых понятия - "по образу и подобию Создателя" и битье по пальцу камнем, прыганье с руганью на одной ноге от боли, когда осуществлялась первая попытка зажечь огонь?

  - Вы подразумеваете некое воздействие, вроде массовой промывки мозгов?

  - Нет, совсем не так. Не массовое, а точечное. Кто-то появляется в нужное время в нужном месте, или, говоря другими словами - в узловой точке развития человечества и незаметно подталкивает конкретное лицо к тому или иному решению. Если окинуть ретроспективным взглядом сумму этих решений, то перед вами встанет нелицеприятное зрелище. Практически всегда, в такой узловой точке, люди из двух судьбоносных решений выбирают наихудшее.

  Я задумчиво помешал ложкой чай в стакане, потом поднял взгляд на архимандрита:

  - Добыча первого огня с помощью кремня, а не силой мысли?

  Он в ответ безнадежно вздохнул:

  - Ситуация еще страшнее, Андрей Егорович. Надеюсь, вы понимаете, что попытки зажечь огонь с помощью мысли, или воли, если угодно, как Творец, производились неоднократно. Но, из этих, всех пытавшихся, если вы оглянетесь вокруг, не выжил никто. А вот те, кто кремнем стучал о кремень - выжили и продолжают успешно плодиться. Странно, правда?

  - Даже более чем...

  Голос главы православной инквизиции почти понизился до шепота:

  - Скажу больше, господин государственный секретарь, если мы уже начали говорить про юность человечества. Все родители знают, что у ребенка наступает определенный возраст, когда он начинает страстно, с широко открытыми от удивления глазами исследовать окружающий мир, изматывая нервы вечным "почему", а потом, немного позднее, взахлеб перечитывать все имеющиеся в доме книги. Особенно при этом страдают всяческие популярные энциклопедии, которые зачитывают до дыр. Представляете, что будет, если в этот период спрятать в чулан всю библиотеку, а оставить на столе, якобы случайно, скажем, "Пособие по изготовлению бомбического устройства в домашних условиях"?

  - Потребуются костыли или инвалидное кресло. Если повезет...

  Архимандрит внезапно, став при этом очень похожим на матерого волчару, защищающего свою стаю, уставил на меня указательный палец и с тихим бешенством проговорил:

  - Вот именно. Вот именно, господин Егоров. Понимаете, человеческих детей век от века становится все больше и больше, и среди них может найтись тот, кто эту гнусную "бомбическую" брошюру может случайно порвать и выбросить не читая, а сам полезет в чулан, за спрятанной библиотекой. И меня гложет отвратительное предчувствие, что в самом ближайшем будущем всем нам уготовлена грандиозная бойня, по сравнению с которой первая мировая и гражданская войны покажутся просто дружеской потасовкой. А все для того, чтобы в огне этого пожара сгорел ребенок, который уже начал спускаться по лестнице в чулан к тем спрятанным прекрасным книгам. И что уже убит Ной, который бы построил для нас свой спасительный ковчег. ЭТИ - последнее слово он проговорил, как сплюнул - уже решили все за нас. За вас и меня. Это унижает до глубины души, которую в меня вложил Создатель. Бесконечно унижает как высшее творенье Бога, по образу которого я создан. И я готов пойти на все, чтобы, пусть не наше поколение, но наши дети или внуки вытащили наконец из того чулана спрятанную от них библиотеку.

  Я сделал глоток уже остывшего чая и аккуратно поставил стакан на блюдечко:

  - Ваши мысли очень интересны, отец Иннокентий, но возникает закономерный вопрос - зачем от людей прятать знания об их возможностях?

  - Да тут как раз все прозрачно ясно, Андрей Егорович, - с внезапной горячностью встрял Стас, - это ведь так приятно быть первым парнем на деревне. Все местные девчонки безропотно гм... проявляют благосклонность, а мужики боятся твоих кулаков. И чарку подносят из опаски, чтобы не прибил вдруг с дрянного похмельного настроения. Ну, встаньте на место этого "первого парня", внезапно узнавшего, что в селе подрастает мальчишка, который прекратит его шалости на сеновале и может вообще оторва... эээ... усечь часть тела, так беспокоящую родителей этих барышень.

  Он зыркнул в сторону митрополита и архимандрита:

   - Прошу прощения, святые отцы. Надеюсь, я не очень...

  Отец Феофан опустил голову, только плечи его почему-то начали вздрагивать, а архимандрит подвигал бровями, пряча брызнувшие из глаз веселые искры: