Вопрос о Точном ставился слишком серьезно: молодой, подающий большие надежды, талантливый и аккуратный сотрудник погиб. Все следы были спутаны. Пробовали искать снова на Сухаревке рыжего, но рыжий пропал…

– Файн возвращается!

Вот неожиданность.

– Файн возвратился!

Действительно, Файн, прямо с дороги, пил уже чай в кабинете товарища Т. и с набитым ртом, говорил:

– Голос мичмана звучал слишком убежденно. Несомненно, что он верит в существование яда. Я тоже верю в существование яда. Предстоит через несколько дней ужасная борьба!

– А где же ваши адресочки?

– Вот они, пожалуйста. Адрес Линеева, одного из важнейших участников. Два адреса барона, официального главаря. Адрес Н., узурпатора или стремящегося к узурпированию власти барона. Наконец, адрес Натальи Владимировны, Наташи, фамилия неизвестна, женщины, которая, по моему убеждению, крутит всеми ими, все они влюблены в нее, как самые последние неврастеники. Она должна была в конце февраля, начале марта уехать в Ташкент, вопрос, вернулась ли…

– А еще вопрос, не устарели ли ваши адреса?

И они, действительно, устарели.

После обысков оказалось, что Линеев со своей квартиры в феврале еще уехал, жил же в ней только случайно и недолго, то же и Наталья Владимировна. Барон к одной квартире касательство имел очень слабое, на другой же его несколько знали: но сообщили, неделю тому назад уехал в Ригу, получив пропуск от германцев через фронтовую полосу. По некоторым данным, этой версии можно было вполне поверить.

Оставалась квартира Н., особнячок в одном из мертвых переулков между Пречистенкой и Арбатом. Штаб заговора? Приближались к особнячку с осторожностью.

В окнах тьма. Замок на дверях.

Соседи объяснили.

– Уехали. Перепились и уехали.

– То есть?

– Три дня тому назад. Целую ночь дебош у них был, пьянство. Мебель летела, падали, стучали. Под утро пьяные уселись в машину, квартиру заперли и уехали.

– Кто же был?

– Дама, которая прежде бывала. Один в дымчатом пенснэ. Другие какие-то.

Перепились ли? Или, может, происходило что-нибудь другое?