Не знаю, в какие времена появилась крылатая фраза, что Москва — большая деревня. В семнадцатом веке она вполне соответствовала истине. Город, столица русского государства, был по тем временам велик и состоял из отдельных слобод, вполне самостоятельно существующих на его территории. В отличие от большинства городов своего времени, в тесноте ютящихся за крепостными стенами, Москва укрывалась за многокилометровым земляным валом, срытым только в правление Екатерины II, и могла похвастаться достаточно широкими улицами, обширными имениями знати и обилием зелени.

Другое дело, что смотреть тут особенно было нечего. Все, как во все времена на Руси, было сделано как попало, избы горожане строили, где кому удобно, дороги покрывал слой соломы, перемешанным с конским навозом, но теперь, летом, в сушь, особого неудобства это не доставляло. Мой донец, отпущенный уздой на собственную волю, сам выбрал направление и неспешной рысью вез меня в сторону центра города.

— Правда, что ли, поехать послом к императору, — меланхолично размышлял я, лениво поглядывая по сторонам. — Только какой в том прок?

Священная Римская империя, существовавшая с начала девятого века, переживала не лучшие времена. В западной Европе бурлила церковная реформация, от католической церкви отделялись все новые страны, и уже лет пятьдесят, после ухода от власти императора Карла V, империя окончательно захирела. Я даже не знал, кто там сейчас император.

— Покатаюсь по Европе, посмотрю, как люди живут, — думал я, — познакомлюсь с гуманистами возрождения, а если в Лондон смотаться, то можно встретиться с самим Шекспиром. Смогу, наконец, узнать, кто на самом деле писал великие пьесы…

— Эй, добрый человек, — прервал мои похмельные мечты какой-то хорошо одетый горожанин, стоявший, вероятно, ради развлечения возле, собственных ворот, — у тебя лошадь расковалась!

Я остановился, спрыгнул с седла, и мы с доброхотом осмотрели правую заднюю ногу донца. Подкова на копыте болталась на одном гвозде, что не делало чести ни мне, ни Ване.

— Хорошо хоть бабку не засек, а то непременно бы охромел, — поделился доброхот своими мудрыми умозаключениями.

Конь, недовольный таким к себе вниманием, фыркал, вздрагивал и косил глазом.

— Есть здесь поблизости хороший кузнец? — спросил я.

— В конце улицы, аккурат и будет, Пахомом зовут, только он пьяница. А ты сам откуда будешь? Что-то я не пойму, из каких ты будешь.

— Здешний, — ответил я изнывающему от скуки и безделья обывателю.

— Приказной или по торговой части?

— Нет, сам по себе, просто так, погулять вышел.

— А-а, — протянул он, — я смотрю, конь и оружие у тебя дорогие, а кафтан старый.

— Действительно, нужно бы обновить одежду, — подумал я, оглядывая свое когда-то роскошное, а теперь до неприличия заношенное одеяние.

— К Пахому тебя проводить или сам найдешь? — продолжил придумывать себе развлечение скучающий горожанин.

— Проводи, — согласился я.

— Меня Петром Косым кличут, — представился он, — не слыхал?

— Не доводилось, — ответил я, беря донца за повод.