Они пустились бежать, и белый костюм Филипса замелькал среди перемазанных грязью фигурок. Самые быстрые поравнялись с тренером, а толстяки, очкарики и недовольные тащились позади. Вскоре все скрылись из виду. Когда зимнее солнце опустилось за линию деревьев, мы зашагали к школе.

Поттерс-Филд представляла собой множество викторианских зданий из красного кирпича, но были здесь и современные жилые дома, и дряхлые почерневшие постройки периода Средневековья. Глазом моргнешь, и проходят века.

Мимо нас шли стайки мальчишек в соломенных шляпах. У старших учеников они совсем обтрепались. Дети были одеты в зеленые пиджаки с пурпурной отделкой и светло-серые брюки. Все тащили книги, спортивный инвентарь или то и другое.

– С тех пор когда тут учились Бак и Джонс, ничего не изменилось, – заметил Мэллори. – Тысяча мальчиков. Все живут и питаются здесь. В каждом пансионе – директор, наставник и экономка.

Перед главным зданием мы остановились, чтобы взглянуть на статую основателя школы. Это был Генрих Восьмой, но не толстый бородач, каким его обычно изображают, а молодой человек – длинноволосый, стройный атлет с книгой в руке. У его ног сидели два каменных спаниеля.

– Да и со времени основания изменилось немного, – закончил Мэллори. – А знаете, что Генрих похоронил здесь свою самую большую любовь?

– Какую-то из жен, сэр?

– Нет. – Мэллори показал на спаниелей. – В Поттерс-Филде похоронены его любимые собаки. Обязательно надо взглянуть на их могилу.

Пять сотен лет. Уму непостижимо, как что-то может продолжаться столько времени. Я всегда считал за счастье дотянуть до выходных.

За часовней лежало небольшое кладбище. Надгробия разрушались, многие надписи стерлись от непогоды и времени. Однако могилу собак мы отыскали сразу – это была большая квадратная плита в самом центре кладбища. На ней высекли короткую эпитафию:

«Братья и сестры, нужно сказать:

Собака способна вам сердце порвать»[6].

Когда мы возвращались к главным зданиям, автобус привез юных регбистов из местной государственной школы. Школьники посмеивались, глазея на учеников Поттерс-Филда. Мальчики в шляпах и зеленых пиджаках держались так, будто ничего не замечают, и от этого в лицах гостей сквозило уязвленное самолюбие.

Среди мальчиков с благодушной улыбкой прохаживался невероятно высокий мужчина в мантии. Он заложил руки за спину и кивал, будто член королевской семьи на военном смотре. Я вспомнил, что уже видел его на похоронах банкира.

– Это директор, – сказал Мэллори. – Он ждет нас.

Перегрин Во, директор школы Поттерс-Филд, стоял у окна своего кабинета и смотрел на спортивные поля.

– Три премьер-министра, двенадцать Крестов королевы Виктории[7], четыре Нобелевские премии, – говорил он. – Две по физиологии и две по физике. Пятнадцать олимпийских медалистов, сорок четыре члена парламента и шесть членов Британской академии кино. Да, наше театральное отделение всегда хорошо работало. Мальчики играли на сцене задолго до того, как первого выпускника Итона приняли в Академию драматического искусства.

– И два убийства, – вставил я.

Он взглянул на меня поверх очков без оправы:

– Что?