Пастух тоже лежал с открытыми глазами.

— Вы не бываете в городе? — спросил Мирза.

— Вся моя жизнь прошла на этой кошме, под этими звездами… — вздохнул пастух. — Что делать в городе бедному человеку?

— Вы правы… — согласился Мирза.

Надо что-то ответить!

— И вот ты… — продолжал старик. — Как ты думаешь отыскать родных? Дошли ли они?

— Должно быть…

Старик приподнялся, оглядел пустыню, словно хотел вспомнить, какой она была несколько лет назад.

— Видел могилы на своем пути?

— Видел.

— Пустыня, которую ты пересек, опасна. Я многие годы пасу здесь овец. Знаю, что с вашей стороны приходили люди. Они были разные. И богатые, и бедные. Весь путь шли вместе, а здесь у самого города почти всегда начинали грабить и убивать друг друга. Те, кто выживал, везли в глубь страны награбленное добро, красивых женщин и девушек…

Старик снова лег и, помолчав, продолжил рассказ:

— Позже некоторые из этих разбойников тайком переправляли через границу беженцев с вашей стороны. В песках их грабили и убивали. А молодых жен и дочерей везли в большие города.

— Зачем, отец? — спросил Мирза, стараясь скрыть волнение.

— Дойдешь до Мешхеда, сам узнаешь… — глухо ответил старик. — Давай спать.

О чем только не думал Мирза в эту звездную бессонную ночь на чужбине! Но чаще всего он возвращался к мысли, что был слишком откровенным со стариком. Нет, он не боялся старого пастуха, но несколько раз ловил себя на том, что ему трудно скрыть обуревающее его волнение, солгать или смолчать. Нет, так нельзя! Он должен стать совсем другим человеком, чтобы не выдать себя ни врагу, ни даже другу. Как это трудно!