Грязно-бурое пятно плесени на глазах потрясённых визитёров превратилось изображение мужского полового органа – каким его рисовали в прежние времена на стенах вокзальных сортиров. Снабжённый парой часто трепещущих ангельских крылышек, орган порхал по кафелю, изгибаясь и тряся тем, чем и полагалось трясти в подобном случае. Причём двигалась сортирная анимация строго в такт взмахам правой руки «дизайнера», сжимающей полуметровый белый стержень.

Да это же Жезл Порченого! – оторопел Егор. – Таинственный артефакт, позволяющий управлять трансформацией живых тканей, который до сих пор ищут друиды всего Леса! После падения Чёрного Друида Жезл по настоянию Бича спрятали здесь, в «секретной» подвальной лаборатории, устроенной Яковом Израилевичем для самых важных своих экспериментов. Он и Жезл пытался изучать – потратил на это уйму времени, но не добился ровным счётом ничего.

А лысый алкаш использует Жезл, чтобы изображать на стенах анимированные непристойности! Вон как старается: размахивает руками, словно заправский дирижёр, по-детски выпячивает губы, сопровождая каждое движение звуками: «Бж-ж-ж-ж-ж-ж! Вж-ж-ж-ж-ж-ж-ж!». Похоже, творческий процесс захватил его целиком.

Шапиро откашлялся. Мартин обернулся, чуть не свалившись с табурета, увидел посетителей, громко икнул и уронил Жезл. В электрическом свете блеснули тончайшие нити, связывающих загадочный инструмент с ожившей картинкой.

Егор покосился на спутника. Доцент Шапиро воззрился на Мартина, сжимая и разжимая сухонькие кулачки. Глаза его метали громы и молнии.

«…ну, сейчас начнётся…»

– И куда ты можешь загнать эту плесень?

– Да куда угодно! – с энтузиазмом ответил Мартин. В отличие от Якова Израилевича, совершенно выбитого из колеи явлением летучей похабщины, он был бодр и весел. Добросердечный завлаб позволил ему приложиться к колбе – надо полагать, чтобы поощрить к откровенности – и теперь плешивый самогонщик охотно выдавал на-гора подробности своей деятельности. В данный момент он рассказывал, как с помощью Жезла заставлял колонии плесневых грибков выбираться за пределы лаборатории.

– Куда только она у меня не забиралась! – продолжал он, размахивая, для пущей убедительности, руками. – И в дальние подвалы, и в ректорат, и в «шайбу» на первом этаже. Даже к нам, на двенадцатый этаж. По вентиляционным ходам куда угодно можно доползти, хоть до самого верха ГЗ!

И указал на вентиляционную отдушину под потолком.

Егор живо представил себе реакцию студентов на крылатый член, порхающий по стенам – и едва сдержал приступ хохота.

– Погоди… – Шапиро смотрел на био-террориста с огромным подозрением. – А откуда ты знаешь, куда оно проникало? Тебя же там не было! Только не пытайся врать, что всё рассчитал, не может такого быть…

Мартин поспешно отвёл глаза.

– А чё… я ж не виноват, что оно видеть может? Тоись, это я могу… как бы его глазами. В смысле – глазами, ясное дело а… чем оно там видит?

– Что? – завлаб явно ничего не понимал и оттого разозлился ещё сильнее. – Кто может видеть? Какие ещё глаза? У тебя что, совсем крыша с перепоя поехала?

Выяснилось, что старый алкаш, в числе прочего, научился каким-то образом подключать нервную систему к Жезлу, а через него и к самой управляемой плесени. Что заменяло бродячей блямбе органы слуха и зрения – это была загадка. Несомненный факт состоял в том, что Мартин слышал и видел всё, что происходило в помещении, куда она пробиралась, повинуясь командам Жезла.

– Всё с тобой ясно… – Шапиро с отвращением посмотрел на преступника. – За студентками в общаге подглядывать приспособился? Всё никак не уймёшься, старый ты козёл…

Судя по тому, как «старый козёл» потупился, завлаб угодил в десятку.

На допрос ушло около часа. Яков Израилевич не знал, что делать: то ли гнать Мартина взашей, пока тот не учинил очередное безобразие, то ли, наоборот, предоставить ему свободу действий в расчёте на то, что в процессе удастся проникнуть в секреты работы Жезла. Победил второй подход; детальные исследования было решено отставить на потом, а пока, заняться, наконец, тем, зачем они сюда явились – зарядить баллоны распылителя. С тем они и направились в другой конец лаборатории, где стояли вытяжные шкафы.

Напоследок Егор обернулся – Мартин, глумливо усмехаясь, делал им ручкой. В другой руке он держал Жезл, и прозрачные нити вновь тянулись от белого стержня к стене. Летучий член (головка изрядно увеличилась в размерах, и теперь образчик туалетной граффити напоминал гриб на длинной, толстой ножке), в такт взмахам руки издевательски махал вслед гостям кургузыми крылышками.