– Йе-е-е-ес! – внезапно завопил он, подскочив на стуле. – Десять тысяч просмотров! Это значит, десять тысяч человек зашли на эту страницу и послушали мою пьесу!
Он хлопнул Луизу по плечу и сложил руку в знак «Дай пять» в сторону кровати, где сидел его приятель.
Маркус встал, и они с Луизой вместе подошли к компьютеру, глядя на страничку на Ютубе, куда Йонас загрузил кое-что из сочинённой им музыки.
– Но ведь они с тобой не знакомы, как же они тебя находят? – спросила женщина, покачав головой.
– У Йонаса рейтинг просто зашкаливает, – с одобрением сказал Маркус.
– Это потому, что они делятся друг с другом ссылкой на мою пьесу, – объяснил сын Луизы. – Те, кому она нравится, пересылают её дальше, так она и распространяется.
– Да ладно, главное, рейтинг всё время растёт, – заявил его друг, усевшись перед экраном. – Вот, ещё два просмотра добавилось.
– Ну вы идёте? – позвал Мелвин с кухни.
– А ещё я выложил одну пьесу в Фейсбук, и вчера больше двухсот человек со всего мира оставили к ней комментарий, – добавил Йонас, когда они сели за стол.
Луиза улыбнулась. Она была рада, что сын настолько увлечён своим делом и что это доставляет ему такое удовольствие. Раньше у него бывали проблемы в отношениях с другими мальчиками в школе – они дразнили его, потому что он потерял обоих родителей. Рик не могла смириться с тем, что дети бывают настолько безжалостны, и Йонас старался уберечь её и ничего ей не рассказывать, пока после одной из драк во дворе школы не попал на стол к хирургу с рассечённой бровью.
– Может быть, мы тебя попросим сыграть на моей свадьбе, – улыбнулась ему Камилла.
Луиза решила, что это говорится из вежливости, потому что для праздника наверняка уже наняли музыкантов.
– Если мою музыку и будут исполнять в Роскилле, то на музыкальном фестивале, – последовал самоуверенный ответ.
– Как ты думаешь, они курят? – спросила Луиза Камиллу после ужина, когда за мальчиками снова закрылась дверь.
– Да ну, ты что, рано им ещё! – отмела такую возможность подруга. – У них же конфирмация ещё только через год.
Рик усмехнулась:
– А при чём тут это?
– А разве не в этом возрасте начинают курить и вообще?
– Мне кажется, это не имеет никакого отношения к возрасту конфирмации, – вставил Мелвин, отрезав ещё половинку бифштекса и переложив её к себе на тарелку. – Курить, пить начинают, когда чувствуют, что созрели для этого. Мне было двенадцать, когда я выкурил свою первую сигарету.
– Ну вот, какой у нас тут, оказывается, замечательный пример для подражания! – воскликнула Луиза, надеясь, что сосед не поделился с Йонасом самыми сочными воспоминаниями о своём отрочестве.