— Что-то не так, Сельков? — ласково спросил его Генрих.

Иван заколебался. Во взгляде Менски светилась нежность, и Иван понимал, что любая жалоба чревата большой болью. Возмущаться он всё же не решился, но и смолчать не мог.

— А когда мы, наконец, начнём изучать боевые конструкты? — спросил он.

— Ты, Сельков, дурак, — с удовольствием сказал ему Генрих. — Я тебя терплю только потому, что у тебя есть потенциал, и я всё же надеюсь, что ты поумнеешь. Ты что, до сих пор не понял, чем боевики отличаются от прочих Владеющих?

Иван насупился. Всего за один месяц его макнули в грязь больше раз, чем за всю предыдущую жизнь. Он привык быть звездой, и переоценка себя давалась ему нелегко.

— Говорю для всех, чтобы у вас больше не возникало таких идиотских вопросов: для боевика конструкты — это дело второстепенное. Любой ремесленник знает больше конструктов, чем боевик, и умеет применять их лучше боевика. Просто потому, что он каждый день строит их тысячами. Вы даже близко не сможете с ним сравниться по скорости и точности построения конструктов. Но в бою он проиграет боевику в ста случаях из ста. Почему так, Арди?

— Боевой опыт, очевидно, — пожал я плечами.

— Разумеется, боевой опыт, это главное, — кивнул Генрих. — То, что можно получить только через боль, кровь и смертельный риск. Пусть он хорошо строит конструкты, сидя в уютном кресле за своим столом — это не имеет никакого значения в бою. Надо уметь построить конструкт в то время, когда тебя убивают. Боевик использует хоть и ограниченный набор конструктов, но строит их на инстинктивном уровне.

Не сказать, чтобы это было каким-то открытием. Это, в общем-то, очевидно для любого, кто дал себе труд немного подумать. Вот только часто люди понимают всё это только после того, как приобрели боевой опыт — а многие умирают в процессе.

— Учиться на боевом факультете трудно, — продолжал Менски, — много боли и крови, а закончив, вы станете рисковать жизнью за небольшие, в сущности, деньги. И естественно, у вас возникнет вопрос, если ещё не возник: а что взамен? Что вы получаете за то, что не пошли в ремесленники, и променяли деньги и уютное кресло на жизнь в палатке за гроши? И я вам отвечу: вы можете стать Высшими. Ни один ремесленник не поднялся до Высшего за всю историю. Не существует Высших ремесленников или алхимиков. Только боевик может стать Высшим.

— Не только, наставник. — подал голос я.

— Я так полагаю, ты имеешь в виду сиятельную Милославу Арди, — повернулся ко мне Генрих. — Скажи, а ты слышал про поле Милославы?

— Я его даже видел, — ответил я. — И видел, как оно создавалось.

— И после этого ты утверждаешь, что твоя мать не боевик? — с усмешкой спросил Менски. — Сиятельная Милослава является одним из сильнейших боевиков известного нам мира, и это факт, который никто даже не думает оспаривать. Кстати, я на днях возил туда выпускной курс и посмотрел своими глазами. Впечатляет, и это ещё очень мягко сказано. Мы сейчас решаем вопрос об обязательном посещении поля Милославы всеми студентами-боевиками.

Я задумался. А ведь действительно, чем она не боевик?

— Кстати, — заметил я, — моя мать ещё и дипломированный алхимик.

— Вот как? — удивился Генрих. — В таком случае она первый Высший алхимик в истории. Даже не представляю, что она может сварить. Думаю, никто этого ещё не знает.

— Так вот, запомните, студенты, — продолжал Менски, — Владеющий быстрее всего развивается в бою. Только напряжением всех сил Владеющий может полнее принять и ощутить Силу. Каждое упражнение, которое вы сейчас делаете, помогает вам овладевать Силой неосознанно, инстинктивным усилием. И когда-нибудь наступит день, когда в момент смертельной опасности Сила станет частью вас. Это единственный путь, которым можно подняться до Высшего.