Растерявшийся охотник вернулся на место, где оставил черепаху, и нашел там лишь обрывки веревки. Испугавшись, не помутился ли у него рассудок, он поспешил восвояси. А ворону, мыши, черепахе и газели, собравшимся вместе, казалось, что они вновь родились на свет…

«Союз, связывающий зверей… достоин похвалы» — такими словами заканчивается вторая книга «Панчатантры», призванной служить наставлением в разумном поведении.

Хотя то, что только что было пересказано, относится к области фантазии, реальные факты, которым посвящена наша книга, часто тоже очень напоминают сказку. И они долго, если не всегда, будут удивлять людей.

Дружественные союзы между разными живыми существами, о которых мы будем рассказывать с надлежащей научной строгостью, были известны со времен Софокла и Аристотеля. Но только в 1879 году немецкий ботаник Антон де Бари предложил для их обозначения специальный термин — симбиоз, составленный из двух греческих слов: «сим», что значит «сообща, вместе», и «биос» — «жизнь». Из соединения этих слов получилась, следовательно, «совместная жизнь». От нее произвели еще одно слово — симбионт, которым стали называть тех, кто живет вместе.

Термин «симбиоз» прижился в литературе, но его стали толковать по-разному. Разногласия и споры возникли в основном из-за паразитов. Относить ли их, как это делал де Бари, к симбионтам? Ведь они тоже не живут отдельно от своих хозяев. А куда девать «нахлебников» и прочих «эгоистов», извлекающих выгоды из сожительства с «добропорядочными» животными лишь для одних себя?

Большинство иностранных ученых, следуя за де Бари, оставило и паразитов, и нахлебников в рядах симбионтов. Но нашлись и такие, кто высказался за то, чтобы присваивать это почетное «звание» исключительно равноправным союзникам, всегда готовым поддержать друг друга. В узком смысле слово «симбиоз» стало синонимом мутуализма — совместной жизни с обоюдной выгодой. Впрочем, в пользу последней точки зрения можно заметить, что, когда говорят о паразитах и хозяевах, связанных отнюдь не друже-ственными отношениями, редко употребляют слово «симбиоз». Предпочитают называть вещи своими именами.

Мы решили говорить преимущественно о мутуалистических симбиозах, меньше — о нахлебниках и почти не касаться паразитов. Начнем с животных и посмотрим, ради чего они объединяются.

Ещё А. Брем писал, что вблизи морских берегов утки пеганка и огарь часто живут с лисой в одной норе. Заядлая хищница, не щадящая ни одной птицы, почему-то милует уток, гнездящихся в её доме. У серьезных зоологов подобное утверждение всегда вызывало ироническую улыбку. Давно было известно, что в Казахстане и Средней Азии пеганки и огари действительно гнездятся в старых норах лисиц, сурков, барсуков, степных кошек, дикобразов, но поселяются в них только после того, как их покинут законные владельцы. В совместное проживание мало кто верил. Однако в сравнительно недавнее время известный советский зоолог А. Н. Формозов и некоторые охотники подтвердили, что они видели собственными глазами уток с выводками в жилых лисьих норах. Правда, такие случаи крайне редки, но они все-таки повторяются. По-видимому, кое-где уток толкает на столь рискованный шаг отсутствие свободных нор и твердая почва, не позволяющая птицам вырыть собственную нору. Что касается лисы, то причины ее «воздержания» остаются совершенно неясными.

В Новой Зеландии тысячами гнездятся буревестники. В брачный период птицы выкапывают в земле норы, похожие на кроличьи, где самка насиживает яйца. Чаще, однако, они пользуются из года в год одной и той же норой. Норы буревестника пришлись также по вкусу новозеландской ящерице гаттерии, знаменитой тем, что среди своих сородичей она самая древняя на Земле и что в отличие от них испытывает отвращение к солнечному свету. Буревестники приняли ее у себя с «уговором», что она не будет трогать их яйца и обижать птенцов. Так и стали они жить совместно, не вмешиваясь в дела друг друга.

Птенцы буревестника развиваются медленно и еще спустя несколько месяцев после того, как вылупятся, едва отваживаются выходить из гнезда. Днем, улетая в море за пропитанием, родители надолго оставляют их наедине с соседкой-гаттерией, которая покидает нору только ночью. Таким образом, времени для испытания того, честно ли гаттерия соблюдает уговор, оказывается более чем достаточно. И надо сказать, наследница древнего рода выдерживает это испытание с честью.

Гаттерия в одной норе с буревестником

В Африке некоторые ящерицы поселяются в норах бесхвостых копытных зверьков — даманов и тоже прекрасно с ними уживаются.

Сожительство животных, не питающих друг к другу особой симпатии, но давших взаимный обет терпимости, относят к одной из начальных форм симбиоза, названной в науке синойкией.

Было бы несправедливо обойти молчанием членистоногих обитателей нор грызунов и хищников только потому, что они мелкие. Малы ростом, зато велики числом. Они превратили эти подземные убежища в своеобразные общежития. Кроме настоящих паразитов — блох и клещей в норе какого-нибудь сурка или песчанки размещается целое сообщество постояльцев: жуки, тараканы, клопы, сверчки, кузнечики, бабочки, ядовитые скорпионы, пауки каракурты — всех не перечтешь. Их привлекает сюда благоприятный микроклимат и возможность укрыться от врагов.

На озерах, в устьях рек, в тихих заводях повсюду у нас встречается лысуха — водоплавающая птица размером с утку. Названа она так потому, что на лбу у нее белая бляха, рельефно выделяющаяся на фоне остального черноватого оперения. Питается лысуха главным образом водными растениями, изредка разнообразя свою вегетарианскую пищу насекомыми и моллюсками.

Там, где кормится стая лысух, все время кружатся крупные сазаны (конечно, если они есть). Благодаря тому что их золотистые бока хорошо отражают солнечные лучи, их трудно не заметить. Оказывается, птицы, ныряя за водорослями, взмучивают ил, в котором прячется немало лакомых для сазана мелких организмов. Вот и ходят сазаньи косяки за стаями лысух.

В природе немало случаев, когда мелкие зверьки и птицы питаются остатками трапез более крупного и сильного зверя или птицы, превращаясь в их спутников. Это песцы и белые чайки, сопровождающие в трудное зимнее время белых медведей (а на Аляске также и бурых); белые и серые куропатки, далеко не улетающие от зайцев — беляка и русака, которые лучше умеют разгребать снег; гиены с шакалами, стремящиеся быть ближе к царю зверей льву… Никогда не обманываются в своих ожиданиях скворцы и простые воробьи, поселяющиеся в стенках огромных гнезд аистов и крупных пернатых хищников.

Все подобные случаи, при которых одни животные систематически кормятся остатками пищи других и при этом не причиняют им вреда и не приносят пользы, объединяют под названием комменсализм. На обиходном языке это просто нахлебничество. Соответственно самих животных, кормящихся объедками со стола других, называют комменсалами, или нахлебниками.

Каким образом враги могут стать защитниками

Некоторые птицы, особенно во время гнездования, ищут защиты от врагов у самих врагов. Трудно сказать, кто более опасен для белых гусей — песец или крупные пернатые хищники. И те и другие не прочь пробраться к их гнезду и закусить только что вылупившимися птенцами. Но гуси нашли хороший способ «договориться» с пернатыми и при их помощи обезопасить себя от песцов.

Неискушенный человек, впервые попавший в тундру, вероятно, будет крайне удивлен, увидев, что гуси и сокол-сапсан гнездятся на одной и той же территории. Это почти все равно что встретить зайца, спокойно прогуливающегося возле логова волка. Тем не менее, когда парочка гусей доверчиво располагает свое гнездо возле гнезда сокола, тот их не трогает, и представители обоих родов, служащие классическими моделями хищника и жертвы, живут в мире. Как в сказке!