Исследователи пробовали отгонять рыбок от их колючего «дома», а ежей тут же в море заточать в прозрачные пластиковые шары, Рыбки в панике метались вокруг шаров, а как только ежи оказывались на свободе, бросались искать защиты между их иглами. Подобно фиерасферам, кардиналы днем прячутся среди игл своего хозяина, а вечером выплывают на охоту.

Кроме кардиналов среди игл ежей обитает еще один сожитель — креветка стегопонтония. По-видимому, в круг ее обязанностей также входит забота о гигиене ежей.

Не пустуют и щупальца многих медуз. В экваториальных водах у самой поверхности обитает сифонофора физалия. Ее легко заметить издали по выступающему над водой воздушному пузырю светлого синевато-фиолетового цвета, отливающего серебром. Благодаря пузырю и находящемуся на нем гребню (отсюда старое название этих медуз — гребневики) физалия как бы идет в воде «под парусом», отдаваясь во власть ветра. Французские моряки в шутку прозвали физалию «португальским военным кораблем», потому что, плывя на юг, они впервые встречали их на широте Португалии. Под «парусом» скрывается в воде довольно массивное тело, от которого спускается вниз пучок метровых щупалец нежного ультрамаринового цвета. Кто бы мог подумать, что физалия не одно животное, а колониальный организм, в котором каждый его член выполняет свою функцию?!

Красивые нити щупалец служат одновременно килем и ловчими сетями. На них расположены сотни мощных стрекательных клеток, поражающих любого сталкивающегося с ними рачка или мелкую рыбешку. Парализованные жертвы подтягиваются щупальцами к пищеварительным членам колонии, сидящим под телом физалии.

Стрекательные клетки наполнены сильным ядом. Ф. Ф. Талызин утверждает, что достаточно ввести несколько миллиграммов этого яда под кожу мыши, как она через несколько секунд погибает. Чтобы убить 1000 мышей, хватит одного наперстка яда. Он удивительно стоек: если хранить высушенные щупальца в холодильнике, то они не теряют токсических свойств в течение шести лет. Небезопасен этот яд и для человека. Купающиеся, случайно задевшие щупальца физалии, получают сильный ожог. У них учащается пульс и падает кровяное давление. Бывает, люди даже тонут, потеряв сознание. Иногда физалии попадают из Северного экваториального течения в Гольфстрим, с которым доплывают живыми (если лето жаркое) до Ла-Манша. В пору их массового появления у берегов Англии и Франции печать, радио и телевидение этих стран предостерегают купающихся от встреч с опасной гостьей из тропиков.

Но яд физалии нипочем маленькой рыбке номиусу, постоянно живущей в самой гуще ее щупалец. Если номиусу ввести под кожу дозу яда, вдвое превышающую смертельную для других рыб, он не погибнет. Похоже, что он вполне адаптировался к жизни среди смертоносных нитей, эффективно оберегающих его от хищников. К тому же номиусы в них отлично маскируются. По их серебристой чешуе тянутся полоски точно такого же цвета, в который окрашены щупальца.

Какую пользу приносят физалиям номиусы, неотлучно следующие за ними небольшими стайками? Как показали наблюдения последних лет, они привлекают к своей хозяйке небольших хищных рыб, которых затем, в случае удачной охоты, поедают вместе. Впрочем, «дружба» симбионтов для физалии не всегда безобидна. Когда долго нет добычи, голодные номиусы начинают поедать ее щупальца.

Медуз взял себе в защитники целый ряд рыб из семейств строматеевых, ставрид, центролофовых и других, обитающих в водах умеренного пояса. Мальки обыкновенной трески и мерланов чувствуют себя в безопасности под колоколом медуз ризостом и цианей — самых крупных из этих студенистых созданий. Среди цианей, живущих в Атлантике, попадаются настоящие гиганты: их колокол достигает в поперечнике 2.5 м, а нити многочисленных щупалец тянутся на несколько десятков метров. В Черном море под колоколом ризостомы всегда можно увидеть молодь ставриды.

Часто для рыб симбиоз с медузами бывает временным. Они дружат с ними в самую юную пору своей жизни. Затем, возмужав и окрепнув, они собираются в большие стаи и начинают вести вполне самостоятельный образ жизни. Медузы же, словно заботливые няньки, берут попечительство над молодой сменой.

Кардиналы и морской ёж диадема

Мы подробно говорили о симбиозе в зарослях кораллов и актиний. Эти неподвижные животные, как мы знаем, растут, прикрепившись к твердому субстрату. Среди кишечнополостных есть, однако, некоторые гидроидные полипы (они родственны актиниям), которые умудрились каким-то образом поселиться на теле рыб. Гидроиды, сидя на своем быстро передвигающемся хозяине, получают все новые порции пищи и автоматически действующую механическую очистку, а рыба, становясь ядовитой, утрачивает всякую привлекательность для хищников. Кто решится, к примеру, проглотить лакомый кусок, обработанный горькой хиной?!

Некоторые рыбы обрастают гидроидами только на брюхе. А вот у миноусов, распространенных в Тихом и Индийском океанах, за кустистыми дерновинами этих полипов и чешуи не увидишь. Рыбы почти сплошь покрыты живым жгучим «войлоком», от которого шарахается все живое. Подобное защитное покрытие не менее эффективно, чем острые иглы рыб-ежей. Гидроиды селятся и на раковинах моллюсков. Двустворчатая теллина, живущая в Белом море, всегда обрастает гидроидом монобрахием. На раковине другой двустворки — иольдии — постоянно сидят на тонких стебельках «бутоны» гидроида перигонима.

Рыбы вступают в симбиоз и друг с другом. О самом интересном из них мы расскажем в следующем разделе. Здесь же ограничимся тремя примерами сожительства другого рода.

Поистине нет предела изобретательности хищников в способах ведения охоты. Среди кораллов или просто прибрежных скал прячется рыба-флейта. Прозвали ее так потому, что ее 80-сантиметровое тело вытянуто в длинную трубку. Держась в вертикальном положении и покачиваясь в такт движению ветвей, флейта почти незаметна. Из этой засады она могла бы непосредственно хватать свои жертвы, не прибегая ни к чьей помощи. Но флейта предпочла весьма оригинальный окольный путь (часто он надежнее) достижения цели: она охотится, предварительно оседлав какую-нибудь мирную рыбу. Облюбовав проплывающего поблизости попугая или сигана, флейта молниеносно выскакивает из засады и ловко устраивается у него на спине. Тот пытается от нее освободиться, но не тут-то было. С помощью сильного брюшного плавника флейта прочно удерживается в «седле» своего «коня». После тщетных усилий сбросить «седока» «коню» ничего не остается, как примириться со своей участью. Отныне они всюду плавают вместе. Во время кормежки мирной рыбы к ней в надежде поживиться остатками с ее «стола» устремляется ничего не подозревающая рыбья мелочь. Тут флейта внезапно соскакивает с «коня» и успевает схватить добычу раньше, чем рыбешки догадаются об опасности. Совершив этот разбойничий налет, коварная хищница снова удобно устраивается в «седле». Чтобы быть менее заметной, она нередко маскируется под цвет «коня»: на темных сиганах сидят темные «наездники», на желтых — желтые и т. д. Такой симбиоз от мутуализма, конечно, далек.

Вероятно, многим из наших читателей известно, что акул почти постоянно сопровождают мелкие полосатые рыбы-лоцманы. Словно почетный эскорт, следуют они за морской владычицей, точно повторяя все ее движения и, как говорится, ни на шаг от нее не отставая. Если одному из лоцманов и случается время от времени ее опередить (что делается в целях разведки обстановки), то очень скоро он снова возвращается на свое место. Лоцманы эскортируют и самых крупных акул — китовых. Всего любопытнее, что акулы их никогда не трогают и даже разрешают им в случае опасности прятаться в своей пасти. Какой же им прок от лоцманов?

Раньше думали, что лоцманы помогают своим «патронам», у которых слабое зрение, отыскивать добычу. Однако, когда убедились в совершенстве других органов чувств акул, от этой гипотезы пришлось отказаться. Скорее всего, главное назначение эскорта-постоянный санитарный надзор за кожей «патрона», с которого лоцманы на ходу удаляют разных паразитов. Косвенным подтверждением этой окончательно, впрочем, еще не доказанной роли лоцманов служит тот факт, что их часто видели занятыми процедурой ловли морских «блох», когда они с этой целью забирались в пасть скатов мант.