– Ты тоже полетел в Штаты из-за меня, – напомнила ему Дарина ласково.

Салманов улыбнулся.

– Маленькая разница – мы летели вместе, любовь моя.

Дарина самодовольно хмыкнула.

– Да. А вот я моталась в Москву…

– Тшшш, Косте не стоит знать так много, – закрыл жене рот Кирилл.

Она засмеялась. Салманов обнял Дарину. Она как будто смягчилась, но не спешила меня спасти.

– Костенька, мне очень жаль, но я не могу дать ее адрес. Обещала.

Меня как будто молния шарахнула. От досады аж глаза защипало. Я, конечно, не собирался сдаваться, но стоило скорее уходить из этого дома.

– Понял. Ничего, Дарин. Кирилл Саныч, спасибо за…

– Алексия каждый вечер ходит на пляж к океану, – крикнула мне в спину Дарина. – На Винис бич.

Я вернулся и обнял ее очень крепко.

– Ну-ну, мальчик. Руки прочь от моей жены. Без разрешения…

– Кирилл, – одернула Салманова жена. – Он от радости. Влюбленный ведь.

– Только поэтому я ворчу, а не скандалю.

За этим разговором что-то крылось, наверное, но я уже не мог думать ни о чем, кроме пляжа.

Попрощавшись с Салмановыми, я помчался к океану. Дом Кирилла и Дарины был буквально в десяти минутах от пляжа. Но сам Винис бич, конечно, бесконечный. Если Алексия гуляет в это время, как уверяла Дарина, ее можно очень долго искать, разминуться и не найти. Я приказал себя не отчаиваться. Но на всякий случай решил, что если не найду ее до темноты, то сниму номер в отеле и буду ходить на пляж каждый проклятый вечер.

Ветер дул мне в лицо. Даже летом Тихий океан приносил прохладу к берегу. Что уж говорить про зиму. Это не так ощущалось в городе, но на пляже сразу стало прохладно. Я застегнул до горла жилет, который накинул еще в аэропорту, и пошел вдоль берега.

Винис бич даже зимой не был пустынным. На берегу сидели круглый год накуренные бездомные и прочие маргиналы. Кто-то гулял с детьми, кто-то занимался йогой. Даже несколько серферов копошились в волнах. Мимо меня промчался лохматый пес за мячиком, чуть не сбил с ног. Его хозяин смеясь обогнал меня, извиняясь за беспокойство.

– Проклятая Калифорния, – проворчал я под нос, вспоминая старую привычку. Но теперь эти слова были лишены смысла.