– Не ведись на это. Она тебя подставила. Из-за нее все началось.
Я развернулась в его объятиях. Костя хмурился. Между бровей пролегла глубокая морщинка. Я разгладила ее большим пальцем. В его в глазах плескался хаос. Он был готов к разрушению.
– Ты выведешь меня отсюда, сунешь в машину, и мы сбежим, – проговорила я тихонько.
Вряд ли кто-то кроме Кости разобрал мои слова. Но если и да – плевать.
Градов и глазом не моргнул.
– Одно слово, Алексия, – шепнул он без тени сомнения.
– Люблю тебя, – проговорила я одними губами. Это точно только для него. Не для лишних ушей.
Костя моментально понял. Он как будто был настроен на волну моего настроения, решений и чувств.
– Не надо, Алекс, – тоже беззвучно попросил Костя.
Я взяла его лицо в ладони, встала на цыпочки и поцеловала.
– Мы не можем избить их и сбежать вдвоем, – проговорила я в его чуть ошарашенное лицо.
– Ты меня недооцениваешь, – усмехнулся Костя.
– Это вряд ли.
Я погладила его щеки, опустила руки и расцепила объятия Кости.
На нас глазели, конечно. Андрей с интересом, Гоша настороженно, Мани зло, Казарин раздраженно.
– Сколько можно разводить тут Санта-Барбару, – не выдержал Сергей. – Все твои нежные методы, Андрей! В обезьяннике разговоры намного быстрее и продуктивнее. И уж точно без нежностей.
Я села обратно на стул и повернулась к Казарину.
– Завари нам еще кофейку, Сереж. Раз уж тебе так скучно.
Казарин открыл рот, чтобы возмутиться, но Громов только головой махнул в сторону стойки. Сережа прошел, бормоча что-то об официанте и охреневшем начальнике.
Пока Казарин ворчал и возился с чайником, Мани начала рассказывать.