Ржавая дверь морского контейнера со скрипом освобождает место для яркого дневного света, рвущегося в мрачную глубину железного зиндана.
Истощенные, смердящие, покрытые коростой грязи и запекшейся крови люди по одному выходят на свет.
Первой выходит пожилая тетка. Когда–то это была очень дородная женщина, но интенсивная физкультура на свежем воздухе и скромный рацион избавили ее от половины прежнего веса. Огромные складки пустой кожи свисают по всему телу, в особенности на руках и талии.
Следующей, крепко прижимая к себе ребенка, выходит высокая женщина с синяком на пол–лица и заплывшим глазом.
Пожилой мужчина вываливается на свет и, прижавшись спиной к стенке своей бывшей трюмы, оползает на землю. Закрыв лицо опухшими ладонями, дядька беззвучно рыдает.
За ним из контейнера выходит девушка, которую молодые негритята насиловали вчера вечером.
И еще, и еще, и еще….
Тяжела доля раба.
Не берусь сказать, кто именно был первым. Наверное всё–таки та самая, изнасилованная подростками, первой подобрала с земли длинную оструганную палку, которой негритята стимулировали нерадивых пеонов на трудовые подвиги.
Хорошее, надо сказать, устройство, прочное, гибкое, с шишаком не полностью отрезанных веток на ударном конце.
Кто–то подобрал из кучи шанцевого инструмента лопату, кто–то мотыгу.
Наполненная мрачной животной решимостью толпа, смотрела на человека с автоматической винтовкой, стоящего возле связанных негров.
Русский прищурившись одним глазом, долго смотрел на небо. Насмотревшись, перевёл взгляд на бывших рабов. Едва заметно кивнул и отошел в сторону.
Нестройная толпа шагнула вперед.
Высокая женщина развернула ребенка лицом к себе.
Пожилая тетка сложила руки, пересохшие губы беззвучно шептали молитву.
За спиной человека с винтовкой жалобно завыли обречённые негры.
Качнувшись, толпа бывших рабов подобно цунами накрыла своих жертв.
Опущу подробности, в них нет ничего, о чем стоило бы рассказать.
Скажу только, что за исключением закрытой в яме негритянки, негров убили всех.